Дочь Хранителя

Шевченко Ирина

– Скажи что-нибудь.

Он посмотрел на нее, на изящные тонки руки, лежащие на перилах, на гордо и грациозно выгнутую спину, на выбившийся из прически длинный локон, чуть приоткрытые губы, остановил свой взгляд на огромных, отливающих в свете звезд серебром глазах и, прогоняя подальше все ненужные мысли и слова, произнес немного устало:

– Пойдем домой.

Она даже не спорила. Просто кивнула и, спустившись с мостика, снова пошла вглубь Школьного квартала к маленькому скверику. Почти уже у самого входа в портал Иоллар крепко взял ее за руку, и на школьный

двор они вышли одновременно.

Не говоря ни слова прошли по подъемному мосту, выходя на ведущую к дому дорогу.

А на полпути она неожиданно остановилась.

– Я тебе совсем не нравлюсь, да?

От этого неожиданного вопроса Иоллар вздрогнул, и все те нелепые мысли вылезли вдруг из глубоких и темных закоулков его души, стремясь прорваться наружу. Но он загнал их обратно, напомнив себе и о выпитом ею вине, и о способности в таком состоянии говорить "много чего лишнего". И о Лайсе, который вернется завтра, себе напомнил. Особенно о Лайсе, потому что другое помогало слабо.

– Нравишься.

– А почему тогда...

Она выглядела такой искренней и такой растерянной, что он чуть было не сломался. Но вместо этого заставил себя лишь усмехнуться:

– Ты что, нашла новый способ от меня избавиться? Соблазнить, а на утро сдать лютому братцу?

Увидел, как она дернулась, как вздрогнули обиженно поджатые губы.

– Дурак!

И не глядя больше на него, чуть ли не бегом бросилась к дому.

Он стоял еще какое-то время в растерянности, обдумывая, что бы это значило. Дурак! Как есть, дурак! И поспешил за ней.

Не сумев остановить ее на крыльце, Иоллар влетел в прихожую и, споткнувшись о сброшенные девушкой туфли, распахнул дверь в коридор как раз вовремя, чтоб успеть поймать ее за руку, не дав войти в гостиную. Она оступилась и наверняка бы упала, не придержи он ее. А в следующий же миг Галла вырвала у него свою руку и устало, запыхавшись от быстрого бега, прислонилась к стене.

Ночь была ясной, ярко светившая луна и бесчисленные звезды заглядывали в окно, и серебристый свет ложился волшебными бликами на ее лицо, на рассыпавшиеся по плечам волосы. Одна прядка свесилась через лоб на щеку, и он осторожно заправил ее за маленькое ушко, с трепетом едва-едва касаясь прохладной кожи...

К демонам Лайса! Да и что он ему сделает? Да и за что? Ничего ведь не будет, совсем ничего. Он просто обнимет ее сейчас, прижмет к себе, как там на площади. И может быть поцелует. Нет, наверняка поцелует, заставив разжаться эти стиснутые от обиды губы. А потом... А это уже от нее зависит, случится ли что-нибудь потом.

В любом случае Эн-Ферро вернется только завтра...

Дверь в комнаты распахнулась, едва не ударив его по плечу.

– И что здесь твориться?
– услышал Иоллар раздраженный голос карда, заставивший его отступить от девушки на шаг назад.

– Ничего, - нашел в себе силы ответить эльф.
– Мы из города вернулись, с праздника.

– А тихо вы вернуться не могли, - пробурчал Эн-Ферро, - обязательно дверями хлопать, будить?

– Мы не знали, что ты дома. Думали, только утром приедешь.

– А я вечером приехал, а утром опять уезжаю. Так что будьте людьми, эльфами, или кто вы там еще и дайте выспаться!

Оттолкнув Иоллара, Галла нетвердой походкой прошла в комнату. Над ее головой тут же вспыхнул зажженный магом световой пульсар. Чувствительный нос карда с шумом втянул воздух.

– Галчонок, ты что пила?

– Нет, блин, ванную с шампанским принимала!

– Ил, а ты-то куда смотрел?
– спросил Лайс с укором.

– А он на меня вообще не смотрит, - криво усмехнулась девушка.
– Я не в его вкусе. Не соответствую, видите ли, обостренному чувству прекрасного, - припомнила она его давние, брошенные в запале ссоры слова, прежде чем громко хлопнуть дверью своей комнаты.

– О, небо!
– схватился за голову Лайс.
– Да когда ж вы перестанете вести себя как маленькие дети!

И по примеру Галлы захлопнул за собой дверь.

Если бы у Иоллара была своя комната и дверь в нее он бы тоже ею хлопнул, отводя душу, а так просто завалился на диван, не раздеваясь и не расстилая постель, пробурчав только тихое, полное обиды:

– А по-взрослому у нас не получается.

Глава 25

Мир Драконов

Гвейн нашел Джайлу у пруда рядом с ее пещерой. Драконица лежала на песчаном берегу, вытянувшись под теплыми лучами полуденного солнца, словно ленивая кошка. Когда-то, в молодости, она предпочитала пребывать в своем человеческом обличье, блистая изысканной красотой в самых высоких обществах сопредельных Миров. Но молодость прошла, за ней и возраст зрелости, и теперь, когда к ней подобралась неизбежная и затяжная драконья старость, Джайла практически перестала оборачиваться и покидать Мир драконов. Моделировать облик она считала ниже своего достоинства, а созерцание в зеркалах и витринах раздавшихся форм и испещренного морщинками лица, еще хранящего следы былой привлекательности, приводило ее в уныние.

– Добрый день, Гвейн, - поприветствовала она его, не поднимая век.

Третья в Совете была Видящей Суть, и чтобы заметить подошедшего дракона, ей не обязательно было открывать глаза.

– Добрый день, Джайла. Я не слишком тебя отвлеку - хотел бы поговорить.

– Говори, - разрешила она.
– Я не так уж и занята.

Гвейн присел рядом, по-стариковски кряхтя, потянулся, разминая ноющие к скорому дождю суставы, топорща колючий гребень.

– Ты помнишь Кира?
– спросил он.

– Я помню Кира, - глухим эхом отозвалась драконица.

– А ту историю с ребенком, что так возмутила Кадм и Дивера?

Она кивнула.

– А что бы ты сказала, Джайла, если бы узнала, что девочка жива?

– Девочка?
– драконица открыла глаза лишь для того, чтобы в следующий миг хитро сощуриться.
– Если ты наверняка знаешь о том, что это девочка, то значит, она наверняка жива.

– И что ты скажешь?

– Я все уже сказала, тогда, на том Совете двадцать семь лет назад.