Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия
Шрифт:
И в спальне, и в оранжерее, и в саду, на скамейке, Лайонел занимался одним и тем же: читал и писал. Каждый день он отправлял по три-четыре письма, а иногда и больше. На каждом конверте были приписки: «Важный экономический вопрос для мистера Н.», «Вопрос уважаемому мистеру Д. о строительстве железных дорог в конце 30-х годов» и т. д. Большинство писем предназначались адресатам в Британии, но некоторые – в Индию или за океан.
Столь обширная переписка требовала расходов. Ресурсы от заколотого Пигги-Пенни закончились. Лайонел упросил миссис Дэниэлс продать в Йорке его часы: «Я же нигде не гуляю, а в Освалдби-Холле мне хватает и каминных часов». Однако миссис Дэниэлс лишь отдала его часы в залог, сама же написала сэру Фрэнсису о том, что сыну нужны деньги на «занятие, бесполезное с моей точки зрения, но, безусловно, приличное для юного джентльмена».
Некоторое время спустя последовал ответ, с припиской для управляющего мистера Ф. В ответе сообщалось, что Лайонел может тратить столько денег, сколько сочтёт нужным, с условием, что траты будут находиться под контролем миссис Дэниэлс. Второе письмо предписывало управляющему выдавать миссис Дэниэлс требуемые ей деньги, и лишь при условии, что запрошенная сумма на четверть превысит ежегодные арендные доходы Освалдби-Холла, испрашивать разрешение у него лично.
Миссис Дэниэлс по-прежнему не понимала, зачем Лайонелу столько писем, но деньги выдавала исправно. Она понимала, что юный джентльмен делает все, что нужно, и в конце концов все уладит.
Поэтому Лайонел отправлял столько писем, сколько считал необходимым.
Джейн как-то спросила Сашу: чем русские занимаются в дороге, путешествуя по своей огромной России? «Если светло и есть книга – читают, если нет – спят», – ответил Саша. Джейн сначала удивилась этому, а потом поняла, что дремать в пути можно бесконечно.
Конечно, заснула она лишь за Москвой. Саша, ни слова не соврамши, сказал дяде, что его эстляндский друг не был прежде во второй столице, и Лев Иванович распорядился проехать по Тверской, через Красную площадь. Саша и ещё больше дядя говорили Джейн о Москве, но она слушала вяло, тревожась за будущее.
«Рано тревожиться, – сказала она себе, – мы пока что едем так, как и должны были бы ехать. Хорошо, что имение дяди не на севере от Москвы».
Когда они выехали за город, белизна полей погрузила Джейн в тяжёлый, но не крепкий сон. Она то улыбалась во сне, то, напротив, со страхом просыпалась, вспомнив на грани сна и яви, что они едут не туда, куда собрались.
Дядя Лев, как человек, исполнивший все, что планировал, спал крепко.
Саша заснуть так и не смог, и начал расспрашивать Ваську о его приключениях.
– Если бы вы знали, барин, как Лев Иванович печалились, когда я приехал по вашему приказу да ему ваше письмо передал. А мне как пришлось! И дворовые на меня озлились, и на селе матери родной проходу не давали. Говорили: «Ты барина молодого на войну отпустил, теперь нам всем пропадать». Боялись, что вас убьют, а Лев Иваныч с горя умрут, и мы невесть кому достанемся. Да тут Катерину Михайловну встретил, она совет дала: ехать в Питер и там вас караулить, когда на том море война в холода закончится и вы в Крым поедете.
Саша улыбнулся:
– Катерина Михайловна… Это Бойкая вдовушка?
– Ну да, барин, она самая. Я в Питер приехал. День-деньской бродил по Невскому, вас караулил. И дождался. Следил весь день, Бога молил, чтобы вас не упустить. Ночь напротив нумеров протоптался. Дождался, как вы выйдете, сел в поезд, куда и вы, только в вагон для народа попроще…
– Погоди, – перебил его Саша, – как же ты сел? Билет купил?
– Билет – дело барское, – вздохнул Васька. – Я уж в вагон залез, меня ссадить не успели до отхода. Какой-то ахвицер, а может, и не ахвицер, но в мундире, ругался, сбросить грозился. Я дал ему целковый серебряный, умолил оставить. Мол, в Москву надо, за барином поспеть. Он помиловал. Рубль-то последний был, матушка в воротник зашила…
Васька захныкал. Саша протянул ему несколько монет.
– Возьми.
– Спасибо, барин. Мне главное счастье, что вы вернулись, – искренне вздохнул Васька, но деньги, конечно, взял. – Я как приехал в Москву, сразу на постоялый двор, где дядя Митрич извозом пробавляется. Упал в ноги, попросил коня дать. Он-то сам понимает, не хуже мужиков, гнедка вывел, оседлал, сказал: скачи, спасай барина. Я в Рождествено уж мчался, чуть не загнал. А Лев Иваныч как услышали, велели тройку заложить и так в Москву рванули, царского гонца бы обогнали. Успели…
Саша печально вздохнул. От этого звука пробудилась Джейн.
– Мы где сейчас? – спросила она.
– Едем по Рязанской дороге.
– Это на пути в Севастополь?
– Не совсем, – ответил Саша. – В Севастополь надо ехать через Тулу. Это на юг, а мы свернули на юго-восток.
– Хорошо хоть, не на север, – вздохнула Джейн. – Спасибо папе, я ориентируюсь по солнцу. Кстати, не этот ли мальчишка нас выследил? Похоже, его я как раз и видела.
– Да, он. Верный слуга: провёл ночь у петербургской гостиницы, боялся нас упустить. Брр. Самому холодно, как представлю.
– И мне холодно, – ответила Джейн. – На юг мы едем или на юго-восток, но пока не теплеет.
И она опять скрючилась под толстым одеялом, пытаясь задремать.
– Просыпайтесь, эстляндский друг Иоганн, – прошептал Саша. – Начинаются владения маркиза де Караба [49] .
Джейн открыла глаза, с удивлением и даже обидой на себя осознав, что заснула крепко. «Наверное, потому, что стемнело», – зевнув, подумала она.
49
В русских переводах «Кота в сапогах» фамилию вымышленного маркиза принято передавать в соответствии с французским правописанием, которое не совпадает с произношением. Саша, читавший сказку Перро в оригинале, не произносит «немую» во французском языке букву S на конце фамилии.
Дорога стала уже. По обе стороны были поля, а потом – лес. Небо очистилось от облаков, вышел месяц, и ничто не мешало глядеть хоть на милю вокруг.
– Вот наш бор. Заблудиться можно, – сказал Саша с маленькой смесью гордости и смущения. Джейн улыбнулась, вспомнив парк Освалдби-Холла и подобную же опасность.
На опушке леса, который они все же проехали, стояла деревня. «Где же господский дом?» – подумала Джейн, но выяснилось, что Льву Ивановичу принадлежит несколько сел и деревень и они проехали лишь одну из них.