Дочь комедиантов
Шрифт:
– Ах, дедушка! – воскликнула она, бросаясь в его объятия. – Я боялась, что ты ушел насовсем!
– Насовсем? Как могла ты так подумать, моя пташка?! Нет, я не оставлю тебя. Значит, ты грустила, когда осталась одна?
– Сначала мне было скучно, а когда стемнело, мне стало страшно. Я хотела закричать, но боялась, что комедианты услышат и придут сюда. Тогда я заплакала, а потом уж и не знаю, что было.
– Ты спала, моя милая, а теперь будешь ужинать. Завтра ты наденешь хорошенькое теплое платье, шерстяные чулки и сапожки. Утром я посмотрю, не уехали ли эти люди. И если их нет в городе, я возьму тебя с собой. Тогда ты сама поблагодаришь ту добрую даму, которая прислала тебе все эти подарки. Смотри, какой большой узел всякого добра я принес!
Крошка уже давно с любопытством поглядывала на узел и, как только узнала, что все эти вещи предназначены ей, тотчас развязала его, разложила на столе вещи и принялась примерять платье.
– Ах, какое красивое платье! – восторгалась она. – И какое длинное! Теперь я похожа на настоящую даму!.. Дедушка, посмотри-ка, какая тут чудесная кукла! Какой у нее маленький ротик! Какие прекрасные голубые глазки и розовые щечки!.. Ой, что это? Ручка сломана!.. Это сделали злые комедианты. Должно быть, у нее не было мамы и некому было за нее заступиться. Бедная маленькая девочка! Я тебя буду очень любить, и ты будешь спать вместе со мной…
Старик с улыбкой смотрел на девочку, которая никак не могла оторваться от обновок.
– Неужели все это для меня, дедушка? Одна, две.. Три рубашечки! А еще хорошенькая юбочка и чулки!.. Куда я спрячу все это?.. Ах, вон там есть пустая полочка. Посмотри-ка, дедушка, как хорошо я складываю свои вещи! Какой замечательный передник! С двумя карманчиками! Туда я буду класть все деньги, которые мне удастся заработать… После танцев я всегда собирала с публики деньги. «Поощрите, господа, мои скромные таланты», – говорила я и делала реверанс. И мне всегда подавали!
Последние слова девочки неприятно поразили старика. Правда, работа его была не из тяжелых, но все-таки он не просил милостыни и своим трудом добывал себе хлеб. Но затем, как бы в оправдание девочки, он подумал: «Бедная малышка, да она тоже работала; ведь танцы – нелегкий труд».
– Но теперь, – обратился он к Крошке, – ты не у комедиантов, тебе не надо будет больше танцевать и собирать с публики деньги. Видишь, я не танцую, а продаю мельницы. Это совсем другое дело.
– Да, но это твое дело, – быстро возразила Крошка. – Я-то мельниц не продаю, и потому буду танцевать, чтобы заработать что-нибудь.
Услышав от Крошки, что она тоже будет зарабатывать деньги, старик, сидя на чурбане, покатился со смеху, настолько все это показалось ему забавным.
– Почему ты смеешься? – спросила с изумлением девочка. – Когда я бывала больна и мама хотела оставить меня в постели, Акробат часто говорил: «Заставь ее танцевать! Что она даром хлеб ест!» И когда у меня однажды не хватило сил танцевать, он отнял у меня ужин, и мама дала мне хлеба украдкой, только когда он заснул.
– Бедная Крошка! Теперь тебе не надо будет танцевать, чтобы получить корочку хлеба. Ты у меня и без того всегда будешь сыта. К тому же теперь слишком холодно, чтобы ходить в такой коротенькой юбочке, а в этом платье танцевать неудобно.
– Разве ты так богат, чтобы кормить меня?
Карилэ снова рассмеялся.
– На этот вопрос я уже ответил тебе вчера. Я богат? Да ты с ума сошла, малышка! Разве я похож на богача?
Крошка покачала головкой:
– Тогда я тоже должна работать. Только богатые дети не работают.
– Хорошо, хорошо! Повремени немного, потом и для тебя найдется дело. Разве ты так любишь работать или боишься меня, как злого Акробата?
– Ах, нет, напротив…
– Ну, так почему же?
– Акробата я боялась и потому работала для него. А для тебя я хочу работать, потому что люблю тебя!
С этими словами Крошка обвила шею старика своими ручонками и нежно поцеловала его в морщинистую щеку.
– Ах ты, моя добрая, милая девочка! – сказал дедушка Карилэ, глубоко тронутый ее лаской.
Во время ужина он с улыбкой прислушивался к веселой болтовне малышки, выбирая для нее самые лакомые кусочки, а затем заботливо уложил спать.
Добрых четверть часа он простоял над ее постелью, любуясь спящей девочкой. Теперь он уже и не думал спрашивать Робершу или старуху Гавро, куда поместить малышку. Он чувствовал себя таким счастливым, как никогда прежде, и впервые осознал, как прекрасно быть любимым.
Конец ознакомительного фрагмента.