Дочь кузнеца

Сергеева Ольга И.

Глаза моргнули и отвернулись. Эзра уставилась в подушку, на которой лежала:

– Я сказала то, что должна была! И ты это знаешь.

– Я бы такого не сказала. И ты тоже это знаешь, - Занила покачала головой, мучительно подбирая слова для того, что хотела сказать.
– Я бы никогда не повела себя так...

– Глупо?! Ты это хотела сказать?
– Эзра еще немного повернула голову, чтобы удобнее было смотреть на человека, сидящего рядом с ней.
– Конечно, нет! Ты бы кланялась и говорила "Да, госпожа Дарина. Как прикажите, госпожа Дарина" и

ничего при этом не испытывала бы! Словно это вовсе и не ты, а так твое тело, никакого отношения к тебе не имеющее!
– Занила почувствовала, как от изумления у нее перехватывает дыхание. Она боялась произнести хотя бы слово, чтобы не выдать себя, потому что то, что сейчас говорила эта девочка, то, что ей удалось почувствовать, было более чем правда. И это было больше, чем позволяла себе осознать сама Занила. Но Эзра продолжала говорить, не оглядываясь на нее и не замечая, какое впечатление производят ее слова.
– Я никогда не смогу так! Я бы очень хотела, но я просто не могу позволить им унижать меня!

Зимой в салевской столице темнело рано. Не слишком, конечно, но все равно раньше, чем летом. Вот и сейчас Занила смотрела сквозь окно, как на Догату опускаются сумерки, пасмурные и мокрые, как и весь прошедший день, а от того еще более темные.

– Чем?
– вдруг проговорила она.

– Что?
– переспросила Эзра, не поняв, что имеет в виду ее подруга. Занила заставила себя оторвать взгляд от окна, выплыв из собственных размышлений, таких же густых, как и сумерки, путающиеся в ветвях деревьев за окном. Вновь посмотрела на Эзру:

– Ну, как они унижают тебя?
– постаралась она сформулировать собственную мысль. Эзра аж задохнулась от возмущения:

– Я рабыня! Разве этого мало? Я их собственность, товар, свойства которого они пытаются подогнать под собственные нужды!
– Эзра говорила громко, все больше распаляясь, приподнявшись на локтях, даже на время позабыв о своей спине. Или просто мазь этивки начала действовать.
– Они заставляют меня делать то, что я не хочу, прислуживать им...

– А чем ты занималась в своей родной деревне?
– вдруг спросила Занила, оборвав поток ее слов.

– Я не была рабыней!
– в серо-голубых глазах полыхнуло такое знакомое негодование.

– Я знаю, - Занила нетерпеливо махнула рукой, стараясь однако, чтобы ее жест не выглядел пренебрежительным.
– Но чем-то же ты занималась?

– Ну, - Эзра на пару секунд задумалась, то ли погружаясь в воспоминания, то ли просто пытаясь поточнее сформулировать.
– Я маме помогала, - в глазах мелькнула боль, но девочка не позволила ей прорваться наружу.
– Готовить, там, в доме прибраться...

– Отлично, - Занила переплела тонкие длинные пальцы, - допустим ты мыла посуду, чистила там всякие кастрюли, сковородки.

– Иногда, - Эзра кивнула, все еще не понимая, к чему та ведет.

– А теперь согласись, - продолжила Занила, - что это гораздо более грязная и тяжелая работа, чем налить чай Мабеку Дагару.

– Только и ты не говори мне, что быть рабыней в богатом доме - это замечательно!
– голос Эзры звенел от возмущения.

– Да я не об этом!
– на этот раз не выдержала и Занила.
– Просто когда ты мыла сковородку, ты же не думала, что эта сковородка тебя унижает! Просто делала то, что нужно: вымыла, вытерла и убрала в сторону. Что тебе мешает относиться к Мабеку Дагару, Дарине и прочим господам как к куче сковородок?!

"Вымыла, вытерла и убрала в сторону..."

– Но они унижают меня! Я для них рабыня!
– вновь повторила Эзра.

– А почему тебя волнует мнение сковородки?
– в голосе Занилы звучит такое искреннее недоумение, что Эзра невольно замолкает.

– Ох, Занила!
– она качает головой.
– Как бы я хотела воспринимать все как ты, но я не могу! Я просто не смогу этого вынести!

– Ты так и не поняла, что я хочу тебе сказать!
– Занила поднялась и зашагала вдоль кровати.
– Никто не сможет унизить тебя, если ты не позволишь ему этого, если твое собственное отношение к ситуации не будет соответствующим. Все дело в твоих ожиданиях. Только ты сама определяешь, является та или иная ситуация для тебя унижением, или нет!

– Я все прекрасно понимаю! Ты пытаешься научить меня воспринимать все так, как это делаешь ты! Я уже сказала: я восхищаюсь этим, но не могу, - Эзра устало опустила голову на подушку: видимо боль все-таки давала о себе знать. Потерлась лбом о сложенные руки.
– У тебя свой путь, а у меня свой, - ее голос на этот раз звучал глухо.

– Оскорблять Дарину - это ты считаешь правильным путем?!
– взорвалась Занила: сегодняшний урок еще слишком ясно стоял перед ее глазами.
– Или снова и снова бросать ей вызов, когда можно просто промолчать?
– Занила вдруг заметила, как сквозь тонкую ткань, покрывавшую спину Эзру, проступили красные пятна: раны вновь разошлись.
– Темные боги!
– она метнулась к кровати, присела на корточки перед лицом Эзры.
– Пойми, ты ничего не докажешь, приняв очередной удар. Ты сможешь что-либо доказать, только если однажды сумеешь ударить в ответ!

– О да!
– Эзра посмотрела на нее, и боль не мешала ее глазам сиять решимостью.
– Однажды я ударю, и они это запомнят!

– Ты ударишь, только если доживешь до этого дня.

Занила поднялась и отошла от кровати. За окном сумерки продолжали сгущаться. Комната не была освещена, но света, проникавшего из коридора сквозь распахнутую настежь дверь, было пока вполне достаточно. В коридоре раздались тяжелые шаркающие шаги. "Лекарка возвращается", - догадалась Занила. И в подтверждение ее слов в дверном проеме показался силуэт этивки. Правда всего на минуту: пожилая женщина прошла мимо, направляясь в свою коморку. Она даже не заглянула внутрь, очевидно считая свой лекарский долг по отношению к маленькой рабыне выполненным.

– Я позову ее, - Занила направилась к двери.

– Не надо.

– Почему? У тебя кровь снова пошла!

– Ты и сама сможешь справиться.

– Что?!
– Занила аж задохнулась от такой наглости, но в следующее мгновение весело рассмеялась, забыв, что окружающая обстановка к веселью как-то не располагает.
– А ты своего не упустишь!

– Но я же знаю, что ты можешь, - Эзра с недоумением уставилась на подругу, не понимая, что ту так развеселило.
– Я помню в тот день, когда мы подрались с Ойей и ее подружками, ты помогла мне. Ведь так?