Дочь кузнеца
Шрифт:
Танец окончен. Она стала смертью.
Странный образ для рабыни?
Занила остановилась, заставив себя выпасть в реальность: полюбоваться, как брызнет кровь из перерезанной артерии, она успеет завтра. Танец окончен. А ведь этому тоже ее научила Эзра: танец как бой, где каждое движение рационально, и каждое может быть смертельно опасным. Бой? Что вы! У рабыни и в мыслях не было становиться воином: ей нужно нанести всего один удар.
Это ей кажется, или небо за окном посерело? Рассвет совсем скоро. Ночь кончилась, и завтра состоится аукцион. Танец был придуман и отрепетирован давно, каждая деталь отточена, оружие сделано и надежно спрятано. И эта последняя тренировка
Мабек Дагар не оставил ей выбора. Что ж, аукцион, так аукцион. Она позволит себя продать. Но понравится ли хозяину танец его новой рабыни? Холодная усмешка изящных губ, не добравшаяся до глаз, - единственный известный ей вариант улыбки. Как же не повезет тому человеку, кто купит ее завтра!
На рассвете Занила вернулась в спальню. Она рассчитывала пробраться не замеченной и улечься в свою кровать, будто провела в ней всю ночь. Но стоило ей распахнуть дверь, как она увидела Райшу, проснувшуюся и смотрящую на нее. Занила подошла к ней и осторожно присела на краешек постели.
– Почему не спишь?
– остальные рабыни еще досматривали свои последние сны, поэтому Занила говорила шепотом. Райша фыркнула в ответ тоже шепотом. Шепотом получилось неубедительно.
– А сама-то где всю ночь пробродила?
– Я танец репетировала?
– Для аукциона?!
– из глаз Райши пропали последние остатки сонной мути.
– Глупая, - Занила усмехнулась, но как-то совершенно не зло.
– Кто же тебе на торгах танцевать даст? Там тебя только выведут и покажут. А танец это уже для нового хозяина, - девушка сделала многозначительную паузу и лукаво продолжила.
– Чтобы ему еще больше понравиться!
– Ой, а я... мне тоже надо!..
– Райша попыталась метнуться с постели и бежать куда-то, но Занила удержала ее за плечи и вновь уложила на подушку.
– Куда? Уже совсем светло!
– Райша послушно оглянулась на окна, сквозь ставни на которых пробивались лучи утреннего солнца. То ли от света, то ли от их шепота на своих кроватях заворочались, потихоньку просыпаясь, остальные рабыни.
– А где твой зверек?
– Загулял, - Занила пожала плечами.
– Весна и все такое, - она постаралась, чтобы ее голос звучал как можно непринужденнее, надеясь, что дальше подруга расспрашивать не станет. Райша внимательно пригляделась к Заниле.
– Знаешь, репетиция это конечно хорошо, - проговорила она, - но ты что, так всю ночь и не спала? У тебя, между прочим, теперь синяки под глазами. Госпожа Дарина будет недовольна.
– Да?
– Занила прикоснулась руками к лицу, словно вышеупомянутые синяки можно было обнаружить на ощупь.
– Значит, мне пора умыться очень холодной водой.
Пока другие рабыни еще решали, пора ли им просыпаться или нет, в ванной Занила успела оказаться первой, и вода действительно была ледяная. Во всяком случае, чтобы ополоснуть лицо. Чтобы мыться дальше, Занила предпочла более теплую. Временами ей казалось, что за пять лет в догатской школе, она превратилась в совершенно изнеженное существо. А ведь когда-то она все лето на пролет купалась в речке, протекавшей возле их деревни. А лета на севере Махейна вряд ли намного теплее дождливых салевских зим.
Зеркало, мутное и с темными пятнами (кто же будет разоряться на что-то хорошее для рабынь) отразило ее лицо, еще более бледное, чем обычно. И глаза в окружении залегших из-за бессонной ночи теней тоже казались глубже и темнее обычного. Волосы, мокрые после мытья, свисали длинными прядями. Весь ее образ производил какое-то тревожное впечатление. Может быть, из-за страха, поселившегося во взгляде. Да, выражение собственных глаз Заниле однозначно не нравилось. Испуг и беззащитность - это хорошо, когда нужно сыграть на чувствах других. Но сейчас беспомощность в черненном серебре взгляда была ее собственная.
"Мабек Дагар отпустит Кора, - повторила самой себе Занила.
– Он обещал и он отпустит." Она должна верить, потому что иначе ей просто не найти сил действовать.
Занила всматривалась в то, что показывало ей зеркало. И в отражении собственных глаз она увидела свое отражение. Как это описать словами? Когда два зеркала ставятся напротив друг друга, получается бесконечный коридор - одно в другом. Вот и сейчас тоже самое. Только вместо второго зеркала ее собственные глаза. Конечно зеркало было слишком плохого качества, чтобы разглядеть что-либо четко. Но ей и не было это нужно. Просто пока она изучала собственное отражение, страх пропал из ее глаз. Нет, она не почувствовала себя увереннее, просто ее глаза не отражали больше ее эмоций - только то, что видели во вне. Вот так. Осталось только запомнить это ощущение и сохранить его.
Рабыня не торопилась одеваться. Зеркало, хоть и мутное, было достаточно большим, чтобы она могла видеть себя в полный рост. И Занила смотрела, словно видела в первый раз. Высокая. Она оказалась чуть ли не самой высокой рабыней выпуска. Стройная, и изящность это только оттеняется белоснежной кожей. Длинные ноги. Тонкие щиколотки и запястья. Кожа настолько светлая и прозрачная, что, кажется, под ней видна каждая косточка. Ей никогда не стать смуглее. И надо ли? Засомневается тот, кто никогда не видел этого безупречного белого сияния настоящей северянки.
Конечно, Занила смотрела на свое обнаженное тело далеко не в первый раз. В школе рабынь учили любить себя. А стесняться собственной наготы - такого здесь точно не преподавали. Но ей необходимо было посмотреть на себя еще раз, по-другому, как на товар, выставленный на продажу.
Когда Занила вернулась из ванной, она застала в комнате госпожу Дарину. Вообще-то надсмотрщица практически никогда не появлялась в спальнях рабынь, считая, очевидно, что это выходит за рамки ее обязанностей, но сегодня именно она принесла девочкам платья, в которых они появятся на аукционе. Торги должны были пройти после обеда, и весь день планировалось посвятить подготовке к ним. То есть, как формулировала это Занила, доведению товара до наиболее привлекательного вида. При появлении госпожи Дарины девочки, очевидно, быстро повскакивали со своих постелей, забыв о своих размышлениях просыпаться или нет, потому что сейчас стояли перед ней, послушно ожидая ее распоряжений. "Понятно, почему мне удалось вымыться в одиночестве", - подумала Занила, закрывая за собой дверь и отвешивая надсмотрщице положенный поклон. Та окинула ее критическим взглядом, решая, то ли похвалить за чистоплотность, то ли отругать за то, что всем пришлось ее ждать. В результате просто ограничилась кивком:
– Ну вот. Теперь можно и начинать.
После обеда, а точнее после времени, обычно отводимого для дневного приема пищи, потому что перед торгами покормить рабынь не посчитали нужным, семь девочек собрали в комнате напротив той, что была предназначена для аукциона. Там все приготовления уже давно были закончены и, судя по раздававшимся время от времени в коридоре звукам шагов и голосов, гости начинали понемногу собираться. Каждый раз, когда раздавались эти звуки, рабыни настороженно прислушивались. А потом тишина вновь сменялась потоком оживленных возгласов и замечаний, пусть произносимых шепотом, но оттого не менее радостных. Да, вот так. Радостное ожидание, возбужденное волнение, полное предчувствий, отнюдь не тревожных. Нет, Занила, конечно знала, о том, что большинство девушек вполне довольны своей судьбой рабынь и мечтают лишь о хорошем хозяине, но чтобы настолько?! Занила еще с утра решила, что будет смотреть на них, чтобы сообразить, как самой лучше всего себя вести. Но копировать это?! Особенно Райша. Наконец-то она получит то, о чем так мечтала: платья из богатой ткани, красивые украшения... Занила вдруг поняла, что сегодня действительно ее последний вечер в школе, а значит никого из этих девушек она больше уже никогда не увидит!