Дочь лесника

Казьмин Михаил Иванович

В очередной раз я мысленно пожелал всех и всяческих благ добрым людям, в свое время подсказавшим мне мысль пошить утепленную шинель. Те расходы, что я тогда понес на оплате этого необязательного предмета обмундирования, сейчас с лихвой возвращались ко мне теплом и удобством. Еду я на идущей шагом Птичке, ноги мои до самых пяток укрыты длинными полами шинели, ватиновая подкладка приятно согревает душу, воротник поднят почти до глаз и застегнут, а прямо поверх него обмотаны вокруг шеи концы шерстяного башлыка, совсем как у старой русской армии. А поскольку верхняя часть башлыка надета еще и на зимнее кепи из такого же толстого, как и шинель, сукна, то погодные условия никак меня не напрягают. В том числе и потому, что перчатки у меня тоже утепленные, да сапоги по размеру чуть больше, чем вроде бы положено, чтобы суконные портянки можно было накрутить.

– Феотр, я к лейтенанту Лоди, -

Лорка легко догнала меня на своей гнедой лошадке, - он просил вечером с его солдатами поговорить.

– Ужинать там будешь или со мной?
– поинтересовался я.

– Не знаю, - она беззаботно отмахнулась, - если предложат, отказаться неправильно будет.

При чем тут Лорка? Да вот, отправилась со мной. Было же у меня перед свадьбой предчувствие, что она какую-то очередную выходку задумала, и вот, пожалуйста, не ошибся. О своем решении не разлучаться на время войны женушка сообщила мне прямо в нашу первую в законном браке ночь, и хоть я весь измотался, задаривая ее приятными дополнениями к уговорам не дурить, не отказывалась от него ни в какую. Обращение к разуму с напоминанием о том, что она теперь не лихая лесная девчонка, а взрослая замужняя женщина, не помогло от слова совсем, потому как не основывалось на истине - лихой девчонкой была, ею же все еще и оставалась. В ответ на угрозу привлечь к попыткам оставить ее дома отца, мать и брата я получил обещание эпического скандала и последующего бегства к любимому мужу. В общем, прикинул я и так, и этак, а потом взял, да и согласился. Она бы ведь точно сбежала, ей такое отмочить - вообще нет вопроса, так уж лучше пусть с самого начала при мне будет. Так всем спокойнее.

Записать Лорика добровольцем к себе в осведомительный отряд было несложно, но вот ее экипировка стоила мне немалых нервов. Однако же к выступлению нужные вещи в нужном количестве и ассортименте были подобраны и очень быстро (но, увы, не бесплатно) перешиты под лоркины размеры. Совместными усилиями мы с Лориком написали письмо ее отцу, чтобы Корнат не решил вдруг искать дочь в Коммихафке, и отправились в поход семейным дуэтом.

Быстро выяснилось, что в лице моей супруги полевой осведомительный отряд приобрел ценную боевую единицу. Уже в первые дни похода Лорка, разговорившись на привале с солдатиками, поведала им о своих непростых взаимоотношениях с мерасками. О том, как они с семьей отбивали штурм их хутора. О том, что тогда погиб ее средний брат. О том, как мераски пытались ее захватить, и о том, для чего именно ее пытались захватить. О крестьянской девочке, которую чуть не сожгли живьем. Говорила она просто и грубовато, на понятном и доступном солдатам языке, так что солдатики прониклись. Прониклись как следует, и первым мераскам, которые этим солдатам попадутся, я заранее не завидую. А офицеры стали просить меня направлять жену для бесед в их подразделениях. Разводить бюрократию и выписывать Лорке какие-то направления не стал, где и когда вести задушевные разговоры, она решала сама, единственное, что я от нее требовал, это заранее ставить меня в известность, куда и когда она двинется, передвигаться исключительно в составе более-менее крупных отрядов (обычно с охраняемой колонной обозных повозок), ну и, понятно, возвращаться затем в мою палатку.

Быстро выяснилось, что в лице моей супруги полевой осведомительный отряд приобрел ценную боевую единицу. Уже в первые дни похода Лорка, разговорившись на привале с солдатиками, поведала им о своих непростых взаимоотношениях с мерасками. О том, как они с семьей отбивали штурм их хутора. О том, что тогда погиб ее средний брат. О том, как мераски пытались ее захватить, и о том, для чего именно ее пытались захватить. О крестьянской девочке, которую чуть не сожгли живьем. Говорила она просто и грубовато, на понятном и доступном солдатам языке, так что солдатики прониклись. Прониклись как следует, и первым мераскам, которые этим солдатам попадутся, я заранее не завидую. А офицеры стали просить меня направлять жену для бесед в их подразделениях. Разводить бюрократию и выписывать Лорке какие-то направления не стал, где и когда вести задушевные разговоры, она решала сама, единственное, что я от нее требовал, это заранее ставить меня в известность, куда и когда она двинется, передвигаться исключительно в составе более-менее крупных отрядов (обычно с охраняемой колонной обозных повозок), ну и, понятно, возвращаться затем в мою палатку.

Генерал Штудигетт, выражая благоволение действиям моих людей, Лору отметил особо.

– Знаете, инспектор, я, откровенно говоря, недооценивал ваше подразделение, - генералу как раз только недавно доложили, что солдаты до сих пор еще перечитывают розданные им перед походом листовки.
– Но вот

личная война с мерасками, которую ведет ваша супруга, меня просто впечатляет. Мне неоднократно докладывали о ее беседах с солдатами и о том, что потом солдаты говорят между собой. Поэтому прошу передать госпоже Миллер мое пожелание продолжать в том же духе.

И что я тут мог сказать? Только взять под козырек и ответить: 'Есть!'.

Глава 25

– Так, Виннер, записывайте, - толком согреть пальцы я еще не успел и потому брать карандаш, чтобы редактировать текст, не стал, пусть Виннер вносит правки с голоса.
– Вместо 'командира' напишите 'главаря', какой еще, к свиньям, командир у дикарей?! Вместо 'ожесточившись своими потерями, мераски решили обойти наших конных егерей' пишите 'в бессильной злобе враги попытались пойти в обход', решить они там ничего не могли. Что значит 'отрубил руку'? Он у вас что, палач, что ли? Или вы хотите вызвать у читателя сочувствие к мераску? 'Ловко отсек саблей руку, державшую оружие' - вот как надо! Сразу понятно, что наш герой - лихой рубака, а враг получил за дело! Так... Не 'обратили в бегство', а 'беспощадно погнали', разницу чувствуете? А в остальном хорошо. Вы сегодня молодец, Виннер, четыре поправки всего! Отдавайте писарю, как перепишет начисто, покажите мне еще раз.

Ох-хо-хо... И ведь это Дейк Виннер, в имперской журналистике акула пера номер два - номером первым я скромно, но непреклонно и заслуженно считал себя. Если уж даже его писанину приходится до ума доводить, представляете, как я мучаюсь с остальными? Ладно, сделали статью - значит, сделали.

В этом варианте статья пойдет в имперские газеты. Как только писарь приведет ее в порядок, а я удостоверюсь, что все необходимые правки внесены, и поставлю свою подпись, текст тут же отдадут телеграфистам. Потом скажу Виннеру, чтобы рассыпал по тексту с полдесятка более-менее простонародных словечек и оборотов, не сильно, впрочем, грубых, и в таком виде текст напечатают в боевом листке. Что еще? Фото героя уже обрабатывают, уйдет в Коммихафк с очередным рейсом дирижабля.

А ефрейтор Саманари действительно герой. Не Козьма Крючков, конечно, но молодец, ничего не скажешь. В сшибке конных егерей с мерасками завалил из револьвера вражьего главаря, первым кинулся наперерез рванувшим в обход кочевникам, спас своего командира, да и вообще вывел в безвозвратные потери аж шестерых врагов. Так, кстати о врагах... Не забыть сказать Виннеру, чтобы общие потери мерасков в этой схватке увеличил вдвое в варианте для имперской прессы, и оставил как было в варианте для боевого листка. Имперской публике полезно быть уверенной в том, что наши доблестные солдаты врагов кладут штабелями, а в войсках читать это будут и те, кто лично был в деле, и уж они на такие приписки и сами не поведутся, и другим не дадут. А, черт! Нет, задержу оба текста на сутки, дождусь пока Штудигетт вручит герою медаль. Чтобы второй раз не возиться с фотографией, медаль ретушер дорисует прямо на фотопластинке. Хм... Сутки?.. Так, выезд в полк, где служит наш герой, генерал назначил на завтрашнее утро, туда-сюда... Вернусь к вечеру, значит, тексты пойдут только послезавтра. Ну и ладно.

Что еще?.. Обязательно указать пресс-центру, чтобы статья и фото попали во все газеты, издающиеся на Юго-Востоке. Наш герой - эвглан, пусть его земляки видят, как храбро их сородич воюет за землю для Империи. Да. Завтра поеду с генералом или пошлю кого, надо будет из бравого ефрейтора вытащить пару слов. Пускай привет передаст родне и соседям, и им приятно будет, и для Империи полезно. Это мы пошлем потом, вдогонку первой статье, чтобы у темы продолжение было. Ага, вот и Бенте приготовил, наконец, горячий кофе. Давно пора!

Вот так мы и работали. Репортеров я забросил в передовые части, новости из штаба, если надо будет, напишу сам. Фотографов с художниками - туда же, вперед. Толку от фотографов, правда, не столько, сколько хотелось бы, снять здешними фотоаппаратами тот же бой просто нереально, это потом художник по памяти нарисует, а вот сделать фото героя - это да, это пожалуйста.

В Коммихафке развернули пресс-центр, который принимал сообщения из действующих сил и рассылал их по имперским газетам. Боевые листки для самих войск печатали, разумеется тут же, в походных условиях и немедленно рассылали по войскам. Когда солдаты оперативно получают информацию о том, как воюют их товарищи, когда герой очередной статьи вот он, родимый, рядышком, когда пехотинцы с нетерпением ждут возможности отличиться так же, как кавалерист, о котором они только что читали - это работает. Работает как надо, как оно и задумано!