Дочь мадам Бовари
Шрифт:
– Пока есть время, я покажу наши закоулки! – прокричал он отцу и матери.
Берта с интересом разглядывала каменные постройки, некоторые из них требовали ремонта, но складывалось впечатление, что хозяева бережно относятся именно к этой разрухе, им дорог старый вид здания, а новодел им кажется неприличным.
– У вас специально не реставрируют старинные здания?
– Иногда, только поддерживают, чтобы, так сказать, не наступило ухудшение. А старые постройки, которые используются в хозяйстве, обязательно
– Парк у вас очень красивый, с одной стороны, ухоженный, с другой стороны, без излишней вычурности, столь свойственной французским паркам.
Берта улыбнулась Дэннису, и у того из головы выскочили все слова. Сейчас, в этом парке, который он знал с детства, она была близка как никогда. Дэннис сделал шаг в ее сторону, обнял и, с силой удерживая ее руки, поцеловал в губы.
– Я люблю тебя. И мне все равно, что подумают мои родители и насколько ты им понравишься, я бы хотел с тобой жить, иметь семью, детей.
Она поняла, что сейчас сбивчиво, торопливо и немного неуклюже ей сделали предложение руки и сердца. Но она никогда не позволила бы себе воспользоваться минутой, чтобы потом, по своей же торопливости, оказаться в неловком положении, поэтому вслух произнесла:
– Мне очень приятно слышать это. Мы обо всем еще поговорим, но сейчас я так волнуюсь – твои родители, твой брат, сестра… И еще, ты же тоже должен быть уверен в себе, ты меня понимаешь?
Дэннис все отлично понимал.
– Ждут только вас, даже Анна уже приехала.
Берта знала, что Анна – двоюродная сестра леди Кэмбвелл и что она всегда опаздывает. Втроем они не спеша пошли к дому, болтая о пустяках, и сестра Дэнниса не переставала удивляться тому, как легко Берта говорит по-английски.
Обед начался с небольшой перепалки между братьями.
Берта, слушая вежливую, но колкую пикировку братьев, сделала вид, что ее это совершенно не интересует, и безошибочно задала вопрос леди Кэмбвелл:
– У вас очень красивый парк, а вот цветов я в нем не видела, вы специально решили отказаться от них?
Леди Кэмбвелл обрадовалась – наконец-то появилась возможность красиво и во всеуслышание оправдать свое равнодушие к этому парку:
– Да, это совершенно сознательно! Ну, где вы видели розы в диком лесу? Не растут они там! Мне нравится лес, старые деревья, кущи…
Сэр Ричард Кэмбвелл кашлянул, жена осеклась, и разговор о парковом искусстве уже продолжился за столом.
– Вы хорошо в этом разбираетесь, – сэр Ричард обратился к Берте.
– Нет, не очень. Я уже сказала Дэннису, что мне по душе естественность. Поэтому французские сады мне и не нравятся.
– Да, но должен заметить, что именно мы, англичане, довели до совершенства идеи Андре Ленотра.
– Да, автор Версаля установил моду на целый век, да и впоследствии многие считали его идеи единственно правильными. И мне кажется, ответом на эти строгие
– Как долго вы пробудете в Англии?
– Мне надо закончить учебу и защитить диплом. Потом я вернусь в Россию.
– А вам здесь не нравится? – вопрос задали почти одновременно леди Кэмбвелл и ее дочь.
– Очень нравится. Англия – прекрасная страна, здесь очень приятные люди, но я вернусь на родину. Мне надо делать карьеру. Я, так уж получилось, глава семьи.
– Вы сказали, карьеру? А что это означает у вас, русских? – Этот вопрос сэра Ричарда прозвучал внезапно, все почувствовали, что за ним стоит не праздное, вежливое любопытство, а нечто большее. Как будто это было важно для него самого.
– Как и везде, у нас в это понятие каждый вкладывает свой смысл. Но для меня «сделать карьеру» – это прежде всего обеспечить стабильность моей семьи. Чем я буду заниматься? У меня есть определенные планы. Я ведь изучаю несколько специальностей, в том числе и общественно-политическое управление. Конечно, эта школа не дает полного объема знаний, поэтому я планирую продолжить учебу. Впрочем, если меня вдруг заинтересует какое-то другое дело, я с удовольствием займусь им. Я считаю, что возможности нельзя не замечать, ими надо уметь пользоваться.
Берта говорила искренне и видела, что все присутствующие за столом слушают внимательно, но чувства на их лицах отражаются разные. Дэннис, немного волновавшийся, как пройдет первая встреча, успокоился и, любуясь, слушал Берту. Леди Кэмбвелл часто кивала и не выпускала из руки бокал, на ее лице блуждала рассеянная улыбка, брат Дэнниса саркастически усмехался, а сэр Ричард был крайне внимателен. О русских сэр Ричард не знал ничего, кроме того, чем «кормили» читателей консервативные газеты. Эта русская, бесспорно красивая («Сына можно понять»), вела себя достойно, прекрасно говорила по-английски, и, что самое главное, в ней чувствовался стержень. Сэр Ричард украдкой бросил на дочь полный сожаления взгляд.
– А что вы думаете о том, что происходит сейчас у вас в стране? – он опять обратился к Берте.
– В ней происходит все то, что происходило в других странах в свое время. В Англии тоже были подобные периоды.
– Только мы вас опередили на два века! – в разговор вступил брат Дэнниса. В его голосе чувствовалось ехидство.
– В чем-то да. А в чем-то мы впереди, но если мы сейчас будем спорить, то, боюсь, это вкусное блюдо, – тут Берта улыбнулась леди Кэмбвелл, – остынет.
Все, кроме брата Дэнниса, рассмеялись и обратили свое внимание на стол.