Дочь мадам Бовари
Шрифт:
Василий Степанович Михайличенков не мог не оценить размах этой «акулы», которая так вероломно завладела его участком земли.
– Она как танк. Прет напролом. И хитра, хитра… – все разговоры с партнерами и друзьями он начинал приблизительно одними и теми же фразами.
Партнеры кивали, а друзья ехидно ухмылялись. И то сказать, эта белокурая красавица «сделала» его, как ребенка. Просто обставила, обошла на повороте, утащила проект из-под носа. Еще и обобрала. Денег она ему заплатила с гулькин нос – все об этом знали. Как только Василий Степанович видел эти ухмылки, у него закипала кровь. Его, хитрого и прожженного дельца, обошла молодая девка. Да, у нее деньги, связи… Но еще надо узнать, как эти деньги ей достались и какого рода связи между ней и некоторыми влиятельными особами.
Василий
«Ничего не могу сказать – делает по уму, но расточительство просто феноменальное. Как будто золотую жилу нашла», – думал он, проезжая мимо стройплощадки и наблюдая за образцовым порядком и новехонькой строительной техникой. Когда же по всему городу появились рекламные щиты с изображением пресловутого дома и начался ажиотаж вокруг продажи апартаментов, господин Михайличенков не выдержал. Его дочерние фирмы на подставных лиц выкупили несколько квартир. Василий Степанович всем объяснял, что специально это сделал, чтобы еще раз убедиться, что «бабы в строительстве ни хрена не смыслят». На самом же деле дом произвел на него неизгладимое впечатление. Оставалось только корить себя за то, что ему не пришел в голову столь грандиозный проект. Теперь он ездил мимо строительной площадки все чаще, а порой его даже охватывала гордость: «Смотри-ка, какой монстр получается. Почти Рояйл Крисчент. Правильную она стратегию выбрала – нечего там всяким жить. Публика должна быть избранная». Вздохнув, он продолжал путь.
Однажды, когда Василий Степанович почему-то задержался в своем кабинете, раздался звонок.
– Это Гундарев, – голос в трубке звучал глухо.
– Да, Гундарев, только давай без шпионских страстей, чего хочешь? – Михайличенков поморщился. Гундарев был директором того самого ООО, которое занималось покупкой апартаментов в «Алмазном полумесяце».
– Василий Степанович, надо встретиться. Откладывать нельзя. Требуются ваши срочные указания.
– Господи, Комеди Франсез, да и только, – съязвил Михайличенков, который с недавних пор решил стать завзятым театралом. В самом деле, когда он будет жить в «Алмазном полумесяце», неизвестно, о чем с соседями придется разговаривать!
– Ладно, приезжай, жду. Только быстро…
Гундарев примчался быстро и рассказал такое, от чего у Михайличенкова забилось сердце и на какое-то мгновение помутился рассудок. Впрочем, он быстро взял себя в руки и отправился домой размышлять об услышанном.
На своей лужайке он сидел уже два часа. Пахло лесом и речкой. Но Василий Степанович ничего не чувствовал. Его мысли бродили кругами: «Конечно, информацию, которую сообщил Гундарев, надо еще проверить. Мало ли что. Она слишком умная баба, чтобы так рисковать всем. Тем более строить осталось всего ничего. Нормальный человек не ввяжется в авантюру, да еще такую рискованную, когда до цели рукой подать… Потом, у нее самой денег достаточно. Он это точно знает, говорят, что до какого-то там списка Форбс она не дотянула чуть-чуть… Короче, если бы ей понадобились деньги, она бы их нашла. Значит, здесь или что-то не так, или у нее действительно плохо с финансами. Что, впрочем, было бы неудивительно – такими темпами и с такими затратами строить такое здание! Тут и без штанов можно остаться. Нет, надо все проверить еще раз, а уж потом подумать, как воспользоваться информацией. В последующую неделю, задействовав все свои силы, Михайличенков стал «буравить» прочные «стены», которыми окружила себя Берта. Результатом всех этих действий стало его долгое торчание перед зеркалом в гардеробной. После того, как он отбросил пятую рубашку, его пышногубая жена с ненавистью посмотрела на него и процедила сквозь зубы:
– В ночное?
И хотя отношения супругов напоминали вулкан Этну – что-то все время булькает и гремит, – на этот раз Василий Степанович миролюбиво улыбнулся и почти ласково произнес:
– Я за деньгами, милочка, еду, за большими деньгами, – и, оставив
Дорога была недлинная, но вечные пробки Рублево-Успенского направления предоставили Василию Степановичу уйму времени для размышлений. Его уже неделю обуревали противоречивые чувства. Как только он удостоверился, что Берта мошенничает, в его голове стали возникать картины одна соблазнительней другой. Например, как он в результате тонкого шантажа становится единственным владельцем строящегося «Алмазного полумесяца». И пока его водитель пытался объехать по встречной полосе вереницу автомобилей, Василий Степанович сладострастно вздыхал: «Вот оно, возмездие за вероломство этой белобрысой акулы!» На душе было беспокойно, как бывало перед началом какой-нибудь крупной авантюры. Василий Степанович на миг отвлекся от планов мщения и посмотрел по сторонам – вокруг были машины, скучающие и нервные водители, а какая-то породистая блондинка, сидя за рулем, красила ногти – движение окончательно встало. «Хороша – молодая, норовистая, эх! – машинально подумал Михайличенков, и вдруг как обухом по голове: – А эта Берта ведь тоже очень даже ничего!» Мысль была настолько неожиданной, что сначала Василий Степанович непроизвольно покрутил головой, а потом принялся осторожно мечтать.
Господин Михайличенков был человеком, в сущности, неплохим – это время заставило его стать изворотливым и научило правдоподобно врать. К чести Василия Степановича надо отметить, что первые его побуждения были вполне порядочными, но потом ситуация и соратники вносили свои коррективы. Что же касается женского пола, то, будучи сильно женатым – жена была агрессивно-подозрительной и следила за каждым его шагом, – он старался не досаждать себе напрасными иллюзиями. Супруга его, использовавшая все достижения косметологии, в последние годы напоминала старую цирковую лошадь – всегда в плюмаже, всегда на арене, даже если нет сил, здоровья и настроения, только бы не списали на живодерню. Конечно, была у Василия Степановича любовница, молодая девица из Нижнего Новгорода, приехавшая учиться в Москву гостиничному бизнесу. Пассия была хороша необыкновенно, но в последнее время ее материальные запросы и требования стали настолько высоки, что Василий Степанович предпочитал избегать встреч с ней. Сейчас, сидя в машине, Михайличенков вдруг понял, что если соберется с духом и правильно поведет игру, то, вполне вероятно, получит и деньги, и эту «акулу». На минуту от восторга перехватило дыхание – он представил себе, каков будет резонанс среди его окружения. Еще неизвестно, что ценнее! «Алмазный полумесяц» или его владелица!
Когда они наконец подъехали к воротам, Василий Степанович от нервного возбуждения был красен, как рак. Во-первых, мечты, во-вторых, он никогда не занимался таким грубым и бессовестным шантажом. На молодцеватого охранника, который вышел из привратницкой, Василий Степанович посмотрел с завистью. Его дом тоже охраняли ребята в форме, но вид у них все время был такой, словно они только что загасили сигарету. Перемолвившись парой слов с приехавшими, охранник скрылся, а через десять минут ворота открылись и машина въехала в идеально ухоженный двор.
Когда господин Михайличенков вошел в гостиную, там была уже Берта. Одетая почему-то в национальный баварский костюм, состоящий из широкой юбки, жилета и кружевной блузки, она удобно устроилась в углу дивана. Горел камин, комната была освещена большими настольными лампами. «Ишь ты! И одета как… А что? С другой стороны, и не в джинсах, и не в этих страшных плюшевых костюмах со стразами. Как-то весело и мило. Черт, о чем я думаю?!» – гость неловко поздоровался и сел в предложенное кресло.
– Чем обязана? – Берта спокойно смотрела ему в лицо.
– Ну, во-первых, мы соседи…
– Не тратьте времени, мне завтра рано вставать, на стройку надо ехать, – Берта улыбнулась.
– А я как раз по поводу стройки. – Василий Степанович вспотел, сел на краешек кресла и начал сбивчиво излагать свой вопрос.
По мере того как Михайличенков продвигался к сути дела, ему становилось все хуже и хуже. Он все чаще заикался, запинался и повторял слово «как бы». Берта же, напротив, оставалась бесстрастной. Она даже улыбнулась в ответ на какое-то его предложение. Когда Василий Степанович закончил говорить и отер пот со лба, Берта встала, подошла к большому темному буфету, открыла дверцу и налила в тяжелый стакан щедрую порцию коньяка.