Дочь моего друга
Шрифт:
Просто все намного проще, когда отмашку дал Глеб. Теперь для всех я выполняю его заказ. А то, что мы друзья, так для друзей всегда можно сделать скидку. Или применить бонус.
Покровский пересаживается в машину, подогнанную водителем, а я начинаю работать по списку. Номер первый у меня Исмаилов. Он сейчас в ночном клубе, а если мне повезет, туда приедут двое его дружков. Не повезет, я достану их из бара, где они зависают с вечера.
В клуб прохожу с черного входа, поправляю под пиджаком кобуру пистолета. Исмаилов в вип-кабинете, смотрит
Рывком распахиваю дверь. Походу уже дотанцевали. Девушка стоит на коленях перед сопляком и облизывает его стояк.
— Давай, иди, в следующий раз дососешь, — машу пистолетом в сторону двери.
Девчонка испуганно отшатывается и с визгом убегает. Исмаилов поднимает глаза, и я понимаю, что он уже успел закинуться наркотой. Вот кого бы я утилизировал, и совесть моя и не пикнула бы.
— Выходим, Руслан, — подношу ствол к его носу, — только штаны надень. И не ори.
Жду пока он застегнет ширинку, выкручиваю руку, пистолет втыкаю в спину. Так и идем сквозь толпу извивающихся тел.
— Куда вы меня ведете? — на воздухе Исмаилов немного приходит в себя.
— Проедемся тут недалеко. Поговорим, — заталкиваю его в подъехавший микроавтобус без окон.
Там уже сидят двое в наручниках, мои помощники постарались. Значит в бар мы уже не едем. Следующий пункт Бортников. Парнишка дома, ему нужно позвонить и вызвать на разговор.
Выхожу из машины, микроавтобус останавливается рядом. Отодвигаю дверь, они все трое жмутся в противоположному углу. Волной подкатывается тошнота. Ссыкливая гопота, какие же они все ссыкливые...
— Звони, — протягиваю телефон Руслану, — скажи своему дружку, что есть важный разговор о Покровской. Что ты ждешь его внизу. Пусть выходит. Вякнешь еще что-то, пристрелю на месте.
Они готовы сваливать все друг на друга, сдать друг друга сразу же, и я только укрепляюсь в убеждении, что детей здесь давно нет. Есть вполне устоявшиеся личности, чья мораль существует только в воображении их родителей.
Паша Бортников идет четвертым в микроавтобус, и мне поступает сигнал от помощников, что пятый на месте. Отлично, тогда едем.
Забираюсь в салон микроавтобуса, смотрю на испуганные лица. Пробую взять себя в руки, получается с трудом. Не могу не думать о том, что лучше я. Глеб тоже не может не согласиться, что при всех раскладах лучше, что это был я. Что бы мы с ним оба сейчас делали, если бы это были они?
Я бы на его месте наверное убивал. Но я никогда не буду на его месте. У меня нет дочери и не будет. Таким как я нельзя иметь детей, это первый и главный рычаг воздействия.
Смог бы я сейчас чувствовать себя на таком драйве, если бы знал, что мой ребенок может за это поплатиться?
Нет, никогда.
— Куда вы нас везете? — спрашивает Бортников. Он не то чтобы самый смелый, просто до конца не верит, что я могу жестить. А зря.
— Увидишь, — отвечаю, с преувеличенным вниманием разглядывая пистолет и стирая с него
Микроавтобус сворачивает в лес и минут через двадцать тормозит.
— Выходим, — командую, открывая двери.
Подходят мои помощники, все в масках, как положено. Спектакль отыгрывается с соблюдением всех декораций. Подъезжает внедорожник, оттуда выходит Глеб и выводит пятого, Переверзева.
— Ну что, все в сборе? — широко улыбаюсь и потираю руки. — Можем начинать?
Глава 13
Демид
Парни растерянно смотрят на сваленные посреди поляны лопаты. Они вряд ли догадываются, что будет. Скорее, в их размягченных и расслабленных мозгах не укладывается, что привычная картинка мира может быть разнесена в пыль в одну секунду.
Но это уже не моя проблема.
Сама полянка зачетная, окружена елками, травы мало, потому что песок. Все как по учебнику, я давно ее нашел. Берег, как чувствовал, что пригодится. Сейчас она освещена тусклым светом трех аккумуляторных фонарей, развешенных по периметру.
Глеб сидит в машине, молчит пока, не вмешивается. Я для него отдельно партию не прописывал, выступит, как посчитает нужным. Мы все обговорили в общих чертах.
— Разбираем инвентарь, пацаны, — говорю деловым тоном так, чтобы у них и мысли не возникло, что можно не подчиниться.
— Зачем нам лопаты, Демид? — сын Бортникова преданно заглядывает в глаза, видимо решил, что мы друзья. Еще одна не моя проблема.
— Очевидно, чтобы копать, — развожу руками. — Все, хватит болтать, работаем.
— С какого хуя? — исподлобья смотрит Исмаилов.
— Вот с такого, — кивок, и из темноты на поляну выходят мои помощники в черной полевой форме, масках и с автоматами.
— Ты совсем берега потерял? Знаешь, что мой отец с тобой сделает? — продолжает быковать Исмаилов.
— Я скажу ему, что помог тебе прочистить карму, и он меня простит. Сильно она у тебя замусорилась.
— Ты долбо... — голос ушлепка тонет в короткой автоматной очереди.
Полукругом взметаются фонтаны песка, парни инстинктивно сбиваются в кучу. Цепенеют от страха. Шевельнувшуюся не жалость, нет, брезгливость быстро хороню, вспомнив Арину с разбитой губой и остекленевшим взглядом.
С некоторым усилием отгоняю в очередной раз свой персональный кошмар, в котором у них тогда все получилось. У каждого. И не по разу.
Пиздец.
Опускаю автомат, который мне перебросил стоящий вблизи помощник и из которого я только что выпустил пол обоймы под ноги Исмаилову. Перехватываю за ствол и прикладом очерчиваю по песку края будущей ямы.
— Слушайте внимательно, объясняю один раз. Берем инвентарь и применяем по назначению — копаем до вот этой границы. Копаем глубоко. Кто не знает, как это делается, напрягает мозг и выуживает последовательность действий из ясельного детства. В песочнице все, надеюсь, успели отметиться?