Дочь палача и король нищих
Шрифт:
Вообще-то Магдалена собиралась лишь выяснить, куда подевался Симон, но, увидев, как золотистая яичная масса с шипением растеклась по сковородке, устоять не смогла. Она кивнула, и рот ее наполнился слюной.
– Да… только немножко.
Подобно умелому виночерпию, Сильвио поставил на стол тарелки и ножи с ложками и разлил из графина разбавленное вино.
– Лучшее средство от похмелья, – сказал он и, ухмыляясь, наложил ей огромную порцию яичницы с салом. – Кроме того, от него у любой ragazza [13] щеки просто пылают. Надеюсь,
13
Девушка (итал.).
– Этим летом мне исполнилось двадцать четыре, если вам так уж хочется знать. Так что не нужно кланяться, когда вы ко мне обращаетесь.
Магдалена едва заметно улыбнулась и уставилась в тарелку. Она никогда еще не видела яичницы настолько желтой. Она сверкала, словно жидкое золото.
– До чего же красиво, – пробормотала девушка.
– Это все шафран, – пояснил Сильвио, заметив изумление Магдалены. – Я люблю, чтобы яйца блестели желтым, как солнце.
– Но шафран, не слишком ли он дорог? – смущенно спросила Магдалена.
Она слышала, что приправы продавались на вес золота. Поэтому торговцы нередко смешивали их с растертой календулой, хотя это и грозило им высокими штрафами.
Венецианец пожал плечами.
– Еда, питье, любовь… Есть вещи, экономить на которых не стоит.
Магдалена кивнула с набитым ртом.
– На вфус восфифиелно.
– Pardonate?
Она вытерла жир с губ.
– Я говорю, на вкус восхитительно. А вы случайно не знаете про напиток, называемый кофе?
Сильвио закивал.
– Caff'e! Ах, изумительный отвар! Если бы я знал, что вы его пьете, то я бы отправил на рынок…
– Не утруждайтесь, – перебила его Магдалена. – Мой Симон всегда носит при себе немного зерен. Я просто подумала, что с яйцами хорошо пилось бы.
Магдалена вдруг вспомнила, для чего, собственно, явилась на кухню. Она съела еще кусочек и быстро встала из-за стола.
– Вы Симона случайно не видели?
– Вашего угрюмого amico? – Сильвио театрально закатил глаза. – No! Может, вы хоть ненадолго забудете о нем и немного со мной… come si dice… побеседуете?
Магдалена улыбнулась.
– А вчера вам разве не достаточно было? – Она направилась к выходу. – Но насчет кофе и приправ мы еще побеседуем как-нибудь. А пока спасибо вам.
Щуплый венецианец воздел руки к небу.
– Вы несправедливы ко мне! Позвольте мне хотя бы сопровождать вас. Я этот город знаю не хуже Венеции. И наверняка смогу помочь вам отыскать вашего друга.
Магдалена вздохнула.
– Как скажете. Все равно в покое не оставите.
Они вместе вышли на залитую дневным светом улицу. Солнце так сильно слепило Магдалену, что она и не заметила, как на другой стороне улицы притаился сгорбленный человек и внимательно за ней наблюдал.
Симону приходилось прилагать все усилия, чтобы не потерять Ганса Райзера из виду. Нищий то и дело сворачивал в проходы, каждый теснее предыдущего. При этом он часто ощупывал стены домов – видимо, зрение у Райзера восстановилось
– И кто тогда поведет тебя к королю? – ворчал он и ковылял дальше по мрачным переулкам.
Они перебирались через кучи нечистот, гнилых овощей и трупов животных, сваленных по переулкам. Солнце здесь палило как нигде больше, и вонь стояла настолько невыносимая, что Симону приходилось зажимать рот и нос рукавом, чтобы не сдуреть.
– Долго еще? – в который раз спросил он у старика, но тот лишь нетерпеливо помотал головой и проворчал:
– Я не хочу, чтобы за нами кто-нибудь проследил. Если стражники прознают о нашей гильдии, король с меня лично кожу снимет.
– Но откуда в таком заселенном городе взяться резиденции, о которой никто не знал бы? – спросил Симон. – Вас ведь немало. Стражники такого не упускают.
– Ты явно будешь удивлен.
Райзер захихикал и принялся дальше ощупывать стены. Симон выругался и последовал за ним, прихрамывая на больную ногу и временами утопая в грязи по щиколотку.
Потом нищий вдруг остановился в тени заброшенного двора, сунул в рот два пальца и свистнул. В ответ совсем рядом раздался такой же свист, после чего Райзер сдвинул в сторону бесхозную двухколесную телегу. Под ней открылся обрушенный вход в подвал. Симон предположил, что прежде на месте двора стоял дом. Теперь о его существовании свидетельствовала лишь стоптанная, круто спускавшаяся во тьму лестница. Старик ухмыльнулся и делано поклонился.
– Резиденция гильдии нищих. Прошу, ваша честь, после вас.
Юноша стал неохотно спускаться вниз и, преодолев всего несколько ступеней, с удивлением отметил, что дальше вдоль стен тянулись горящие факелы. Сами стены состояли из ветхих каменных блоков и в некоторых местах были исписаны необычными рунами. С запозданием лекарь распознал в них еврейские буквы, значение которых для него оставалось загадкой.
Симон успел насчитать с дюжину ступеней, после чего они оказались в широком, наклонном коридоре, уводящем дальше во мрак. По пути им то и дело попадались перекрестки и боковые выходы, из которых им навстречу шагали сгорбленные, одетые в лохмотья люди. Райзер, похоже, был знаком с большинством из них и со всеми приветливо здоровался. Проходя мимо этих людей, Симон обратил внимание, что многие из них хромали, некоторые носили на глазах повязки, а у кого-то недоставало ноги. Лица у них были впалые, и все они кутались в жалкие лохмотья. Фронвизера не покидало чувство, что он шаг за шагом спускается вдоль бесконечной процессии страдальцев и калек прямиком в бездну.
«Словно Преисподняя Данте, – пришла ему в голову мысль. – Господи, и на что я только подписался?»
Людей становилось все больше, они перешептывались и показывали пальцами на юного лекаря. В конце концов Симон и его провожатый оказались в просторном, шагов по пятнадцать в длину и ширину, подвале с низким потолком и освещенном несколькими факелами. Их дрожащее пламя отбрасывало тусклые отсветы на группу оборванцев вокруг огромного, ветхого стола, стоявшего посреди склепа. На полу и по углам лежали другие нищие; некоторые дремали, кто-то грыз обглоданные куриные кости, другие громко спорили на лишний глоток вина. В воздухе стоял запах мочи, соломы, дыма и стариков.