Дочь палача и Совет двенадцати
Шрифт:
Когда мост остался позади, слева показались пристани и причалы. Они тянулись на сотни шагов вдоль берега, и возле них, привязанные к столбам, уже покачивались плоты и лодки. Поденщики в нищенских одеждах таскали на берег бочки, тюки и ящики, стараясь заработать себе на пропитание. Вокруг царил такой шум, что Симон почти не разбирал слова.
– Пристани, – довольно пробурчал Куизль. – Мы почти на месте.
– Ну а где же соберется этот Совет Двенадцати? – поинтересовался Фронвизер. – В каком-нибудь трактире посреди города или рядом с рыночной площадью? Может, по пути удастся заглянуть в церковь Богоматери. Я слышал,
Не удостоив его ответом, Куизль спрыгнул на берег, поднялся по узким сходням и стал прокладывать себе путь по широкой, запруженной людьми улице. Мимо сновали усталые крестьяне с заплечными корзинами, перекрикивались торговки; пьяные плотогоны на нетвердых ногах шагали из кабака, расположенного недалеко от пристаней. Хотя Сретение Господне знаменовало собой начало отдыха и затишье, на улицах царило оживление.
– Видимо, получили свое жалованье и тут же набрались, – предположила Магдалена. С детьми она едва поспевала за Куизлем. – Давай помедленнее, черт возьми!
– Куда он, собственно, направляется? – спросила Барбара. Она держалась позади всех и за последние несколько часов не проронила ни единого слова. Отрадно было видеть ее чуть менее подавленной, чем прежде. – Выпить пива в ближайшей таверне? А нам ждать его на холоде? От него и такого можно ожидать…
– Хм, вообще-то я думал, Якоб поведет нас к трактиру, где соберутся палачи, – ответил Симон и нахмурился. – Странно только, почему он не свернет к городским воротам.
Действительно, вместо того чтобы направиться к городским воротам, расположенным примерно в сотне шагов, палач двинулся к высокой башне, что возвышалась над мостом через Изар. Перед заходом солнца здесь также царило оживление: через ворота башни одна за другой проезжали в город повозки и кареты. В воздухе стоял запах конского пота, пивного сусла и лошадиного навоза.
– Ради всего святого, может, соизволишь и нам объяснить? – потребовала Магдалена, когда наконец поравнялась с отцом. – Куда ты нас ведешь? Говори, иначе я не сдвинусь с места!
Палач остановился и показал на другой берег, где виднелись нагромождения убогих хижин, покосившихся и построенных без всякого плана – казалось, их небрежно раскидал там какой-нибудь пьяный великан. Между ними высились несколько водяных мельниц, и течение медленно вращало их обледенелые колеса. Над поселением, растянувшимся вдоль берега, нависло темное облако дыма и копоти.
– Вон туда, – проговорил Куизль. – В Ау.
– Боже правый! Выглядит жутковато, – выдохнула Магдалена. – Что это? Деревня для нищих и головорезов?
– Почти угадала, – усмехнулся палач. – А вы всерьез полагали, что дюжину грязных палачей пригласят в мюнхенскую резиденцию, угостят вином и фазанами? В Ау палачам самое место. Там всегда есть чем заняться.
– Чудесно! – вздохнул Симон, распрощавшись с мыслью о вечерней прогулке по городу, и печально оглядел свой новый красный сюртук и ренгравы. – В такой одежде я с тем же успехом могу нацепить на шею табличку с надписью «Можно грабить».
– Да бросьте вы, вам понравится, – добродушно ответил Куизль и зашагал по мосту. – Я уже бывал здесь. Согласен, люди в Ау грубоватые и шумные, но зато искренние.
Словно бы в доказательство его слов, навстречу им прошли два оборванца. Они крепко держались друг за друга и горланили какую-то народную песню, слов которой Симон так и не разобрал. Похоже,
Вскоре они поравнялись с первыми строениями Ау. Здесь не было ни стен, ни ворот – только широкая, покрытая мерзлой грязью улица, протянувшаяся вдоль ручья. Между хижинами, по обе стороны улицы, то и дело попадались высокие строения с лестницами по внешней стороне, ведшими к балконам и дверям. Из окон выглядывали престарелые женщины и мужчины с обветренными лицами и с любопытством разглядывали чужаков. Тесные, изогнутые проулки уводили в глубь лабиринта из дощатых домов, задних дворов, мельниц и харчевен. За все время им попалось лишь несколько каменных зданий. Самое крупное стояло чуть в стороне, имело три этажа и множество печных труб.
Уже смеркалось, но Симон насчитал сразу с полдюжины кабаков, из окон которых падал тусклый свет. Изнутри доносился шум буйной пьянки, в одной из харчевен звучала расстроенная скрипка. В следующий миг дверь харчевни распахнулась, и навстречу им вывалился пьяный мужчина. Сил у него хватило, чтобы дойти до ближайшего угла, где его и вырвало.
Барбара сморщила нос и бросила свирепый взгляд на отца, после чего повернулась к Магдалене.
– Это и есть твои обещанные красоты Мюнхена? Театр, множество садов…
– Дедушка, они все пьяные? – полюбопытствовал Петер.
– Ну, они празднуют. Еще один год тяжелых трудов позади, – Куизль пожал плечами. – После Сретения Господнего у работников и подмастерьев есть несколько свободных дней. Потом все начинается по новой. Такая попойка еще никому не повредила.
– Если они и дальше будут так пить, то назавтра у них вообще денег не останется, – проворчала Магдалена. – Вы как хотите, а я ни единого дня не…
Договорить она не смогла, так как из переулка до них вдруг донеслись возбужденные голоса. В отличие от пьяных выкриков из харчевен, в этих голосах безошибочно угадывался страх. Куизль сначала постоял в нерешительности, а потом свернул в проулок. Симон и все остальные последовали за ним. В скором времени они вышли к большой толпе, сгрудившейся у ручья. Справа от них была мельница, и на одной ее лопасти что-то висело. В сумерках Симон не сразу разглядел, что это. А потом невольно вздрогнул.
Это было человеческое тело.
Несколько человек пытались провернуть колесо против течения. Но лопасти то и дело выскальзывали, и тело поднималось все выше и выше. Еще немного, и оно упадет с другой стороны…
Куизль хрустнул костяшками пальцев и протолкался сквозь толпу, не встретив сопротивления.
– Разойдись! – прорычал он.
Под изумленные восклицания палач ухватился за обледенелую лопасть и потянул на себя. Сначала ничего не произошло, Куизль пыхтел и покряхтывал. Но в конце концов колесо стало поворачиваться против течения.
– Что это за малый? – спросил шепотом коренастый подмастерье рядом с Симоном. – Он, случаем, не из Гизинга? Может, извозчик какой?
– Не знаю, откуда он, но под горячую руку попадаться ему не хочу, – так же тихо ответил ему другой. – С такими ручищами пивные бочонки можно десятками таскать.
Люди шептались и переглядывались, а Куизль тем временем продолжал тянуть колесо. В конце концов несколько человек бросились ему на помощь; вместе они сняли с лопасти безжизненное тело и осторожно уложили на землю.