Дочь палача и ведьмак

Пётч Оливер

Брат Бенедикт резко поднял голову. Щеки у него облипли грязью, на правый глаз натекла кровь, но взгляд метал молнии.

– Так это вы украли у меня карту! – прошипел библиотекарь. – Я думал, что это дело рук колдуна, а оказалось, что это всего лишь ищейка Виттельсбахов!

– Молчи, монах! – Граф пнул старика в бок, библиотекарь задохнулся и скорчился. – Подумай лучше о том, что с тобой сделает в скором времени палач в Вайльхайме. За подделку реликвий полагается колесо. Но если ты не прекратишь плеваться желчью, я устрою так, чтобы мастер

Ганс сначала вынул тебе внутренности.

Он кивнул на мертвого брата Экхарта, голова которого покоилась в луже крови:

– Твоему дружку повезло, что для него все закончилось.

Брат Бенедикт закашлялся, но промолчал. Приор, казалось, уже смирился со своей участью. Он зажмурился, словно готовился к смерти, и тихонько бормотал молитву на латыни. Кровь из раны темным пятном растекалась по рясе.

– Признаю, карта меня заинтересовала, – продолжил граф, не удостоив монахов и взглядом. – Поэтому я взялся за поиски и с помощью плана разыскал подземный проход, который привел меня из пивного погреба прямо сюда. И что же я обнаружил в итоге? Мастерскую мошенников! Оставалось только поймать негодяев с поличным. Когда они полезли в туннель, мы просто последовали за ними. Но то, что тут будут еще двое…

Он снова повернулся к Магдалене и палачу:

– Твой муж, этот маленький цирюльник, сослужил мне хорошую службу. Поэтому я готов тебя выслушать. Также и потому, что я хочу знать, как вы сюда попали без нашего ведома. Но не затягивай и думай, что говоришь.

– Черт бы тебя забрал, только ради детей я это и сделаю, пугало ты раскрашенное, – пробормотала Магдалена так тихо, что услышал только стоявший рядом отец. Затем добавила значительно громче: – Аптекарь Йоханнес невиновен. Настоящий колдун скрывается где-то в подземельях.

Она спешно рассказала графу о письме, полученном от неизвестного, и поисках в катакомбах.

– Этот человек похитил моих детей, потому что боится, как бы мы не напали на его след, – завершила она рассказ. – Возможно, он до сих пор держит их где-то в туннелях. Вы должны нам помочь!

Леопольд фон Вартенберг смотрел на нее с любопытством, но в глазах его не было и тени сочувствия.

– Значит, таинственный колдун бесчинствует в этих катакомбах, – протянул он с сомнением. – И чего же этот неизвестный добивается своими убийствами?

– Он преследует некие цели, которых мы пока не знаем, – ответила Магдалена. – А жертвы его встали у него на пути. Все они знали нечто такое, о чем никому не следовало знать… – Она шагнула к графу и устремила на него молящий взгляд. – Прошу вас, дайте нам ваших людей, и мы снова спустимся вниз! Речь идет о благополучии моих детей. У вас же тоже есть дети!

Последний довод, похоже, заставил Вартенберга задуматься. Граф закрыл глаза и потер переносицу.

– Это не так просто, – возразил он. – Солдаты нужны мне, чтобы увести эту падаль. Кроме того, снаружи разразилась жуткая гроза, и мне нужен каждый человек, чтобы в случае пожара сразу предпринять меры. Можно подумать, сама преисподняя разверзла…

– Гроза? Проклятие!

Леопольд фон Вартенберг недовольно взглянул на Куизля, столь дерзко его перебившего. Но палач ничуть не смутился.

– Вы про грозу говорили, – продолжил он грубо. – Сильно грохочет? Говорите же!

– Сильнее грозы я и не помню, когда видел в последний раз, – ответил граф, с любопытством разглядывая Якоба. – Молнии сверкают, как будто по монастырю из пушек бьют. Остается только молиться, чтобы в крышу какую-нибудь не ударило… А тебе что?

– Молнии! – воскликнул Куизль. – В молниях все дело! Этот полоумный пытался вызнать у Непомука насчет грозы, он украл у него записи, а в катакомбах мы как раз про молнии читали!

Палач вынул из мешка записную книжку колдуна и принялся ее листать. Наконец он хрипло рассмеялся:

– Вот мы и дурни! Это ж надо таким идиотом быть… И как мы сразу не догадались!

– Ты это о чем? – растерянно спросила Магдалена.

Но отец лишь показал ей раскрытую книжку. На странице был нарисован похожий на человека автомат, и от него тянулись веревки, которые оканчивались зигзагами, напоминающими молнии. Внизу значилось изречение на латыни.

Credo, ergo sum.

– Мыслю, следовательно, существую, – пробормотала Магдалена.

– Вспомни, – прошептал палач. – Когда ты в первый раз побывала на колокольне… Те странные приспособления… Похожи они на эти рисунки?

– Ты прав. – Магдалена задумчиво провела пальцем по линиям рисунка. – В точности такие. Но почему…

– Что такое? – нетерпеливо перебил ее граф Вартенберг. – Что это за книга, и о чем ты говоришь, палач?

– Виргилиус! – воскликнул Куизль. – Часовщик. Он хочет оживить с помощью молнии свою чертову куклу!

– То есть… какую куклу? – растерялся граф.

– Проклятие, здесь все такие тугодумы? Автомат, конечно, который пропал! Виргилиус забрал его и теперь думает, что может его оживить. И это, должно быть, как-то связано с чертовыми облатками… Похоже, они нужны ему, чтобы закончить эксперимент!

Палач взволнованно показал на раскрытую страницу:

– Credo, ergo sum. Мыслю, следовательно, существую! Похоже, Виргилиус думает, что вера в облатки в сочетании с молнией оживит его скрипучий автомат. Как он додумался до такого!

– Но, отец, этого… этого не может быть, – неуверенно заметила Магдалена. – Виргилиус мертв. Симон сам видел его труп на кладбище.

– Симон видел обугленный труп, и рядом с ним – трость этого якобы страдальца. Но Виргилиус ли это был? Подумай, дитя!

Куизль злобно рассмеялся и покачал головой, а Магдалена почувствовала, как у нее закружилась голова от внезапной догадки.

– Думаешь… он хотел, чтобы мы решили, будто он мертв? – воскликнула она. – Точно так же, как хотел, чтобы мы думали, будто его похитили?