Дочь палача и ведьмак
Шрифт:
У противоположной стены стояло, поставленное на ребро, некое подобие носилок с металлическими скобами по краям. На полу лежали несколько полированных железных прутьев. Что-то поскрипывало. Подняв голову, Магдалена увидела, что прямо над носилками, точно петля на виселице, покачивалась на ветру толстая проволока.
Но не успела Магдалена приблизиться к странной конструкции, как справа до нее донесся шум.
На нее ринулась черная тень. Она походила на обращенную в человека летучую мышь, которая дремала до сих пор под потолком и теперь бросилась на нарушителя спокойствия. Нападавший закутан был
В следующее мгновение он налетел на нее.
Магдалена качнулась, руки ее соскользнули с гладкого металла, и под ногами вдруг возникла пустота. Она провалилась в щель между досками, при этом что-то острое оцарапало ей бедро. В последний момент она вытянула руки и схватилась за бревно. Запястья едва не вырвало из суставов, но Магдалена изо всех сил вцепилась в балку. Раскачиваясь во все стороны, она с замиранием сердца уставилась в бездну, и в глазах у нее потемнело. Затем до нее донеслись шаги с лестницы: закутанный в черное человек бежал вниз по подмосткам, и казалось, что он плыл по воздуху. В следующий миг незнакомец скрылся в церкви.
Словно тонкая ветка на ветру, Магдалена раскачивалась на бревне. Она понимала, что сил ее надолго не хватит. По лицу от злости и отчаяния потекли слезы. Она подтянулась из последних сил, как вдруг всего в полутора метрах от себя заметила веревку со звонницы.
Может, удастся добраться до нее?
Сантиметр за сантиметром Магдалена начала продвигаться к цели. Один раз рука ее соскользнула, и она едва смогла удержаться. Но в конце концов женщина добралась достаточно близко. Она с хрипом рванулась к спасительной веревке и крепко схватилась за нее. Судорожно вцепившись в трос, проехала метр или два вниз, затем последовал рывок, и ее качнуло в сторону.
Колокола неистово затрезвонили.
У Магдалены заложило уши; звон стоял такой, точно она раскачивалась внутри громадного колокола, и с каждым ударом ее подбрасывало высоко вверх. Она медленно заскользила по веревке к подножию башни, где уже стояли несколько рабочих и с разинутыми ртами глядели вверх. Среди них были и Шреефогль с плотником Бальтазаром.
Магдалена видела, как они что-то кричали ей, но все, что она слышала, это грохочущий бой колоколов. Неумолчный, оглушительный рокот, дребезг и гром.
Грохотало так, словно ангелы созывали на Страшный суд.
Колокольный звон донесся до главного здания монастыря и на краткий миг прервал речь настоятеля Мауруса Рамбека. Но повод был слишком серьезным, чтобы молчать подолгу.
– Так, значит, убийство?
Настоятель вскинул правую бровь и посмотрел в окно, будто таким образом мог разгадать причину звона. Симон дал бы Рамбеку лет пятьдесят, но гладко обритая голова и черная ряса заметно его старили. Спустя целую вечность настоятель снова повернулся к своему посетителю.
– И как вы пришли к такому ужасному заключению?
– Я… я, хм, обнаружил синяки на ключицах и груди послушника, ваше преподобие, – пробормотал Симон. – И шишку на затылке. Можете сами осмотреть труп.
– Осмотрю. Уж в этом не сомневайтесь.
Симон опустил взгляд и украдкой покосился на множество книжных полок вокруг. Они с братом Йоханнесом застали Мауруса Рамбека в так называемой читальне – комнате на втором этаже, доступной только для настоятеля. Глава монастыря сидел за столом и корпел над потрепанной книгой, на страницах которой Симон разглядел необычные символы, смутно ему знакомые.
– Если ваша теория окажется верной, – продолжил Маурус Рамбек, – то это дело земельного судьи Вайльхайма. И я с удовольствием избавил бы всех нас от этой процедуры. Есть у вас какие-нибудь предположения, кто мог бы совершить это убийство?
– К сожалению, нет, – вздохнул Симон. – Но, быть может, следовало бы осмотреть тот пруд, если вы позволите мне совет…
– Может, и вправду следует осмотреть.
Настоятель провел языком по мясистым губам. Маурус Рамбек был человеком тучным, с обвислыми, как у старой болонки, щеками. Вся наружность его излучала уютное благополучие, и лишь глаза выказывали, что за ним кроется неутомимый дух. По пути брат Йоханнес рассказал Симону, что настоятель получил свою должность всего несколько месяцев назад и что он считался одним из умнейших людей Баварии. Рамбек бегло говорил на восьми языках, а читал на шестнадцати. Как и многие другие образованные люди его времени, он изучал в Бенедиктинском университете Зальцбурга не только теологию, но также философию, математику и экспериментальную физику. После того как он в юные годы прослужил в монастыре простым монахом, его позднее снова отправили в университет Зальцбурга уже в качестве преподавателя. И назначение его обратно в Андекс вызвало в совете монастыря настоящий переполох.
– Мне все это видится лишь игрой воображения, – вмешался брат Йоханнес впервые за все время. – Поверьте мне, ваше преподобие, я уже много трупов повидать успел, и…
– Я знаю, что ты успел повидать много трупов, дорогой брат, – перебил его настоятель. – По мне, так слишком много… – добавил он многозначительно. – Не говоря уже о том, как множатся в последнее время предосудительные происшествия вокруг твоей персоны, брат Йоханнес. Слухи о молнии, твое чревоугодие во время поста, да и вечные твои споры с братом Виргилиусом… Сегодня, как я слышал, между вами тоже произошел раздор?
– Откуда вы… – вспыхнул было брат Йоханнес, но потом плечи его поникли, и он продолжил в смущении: – Ну да, это правда. Мы поспорили, но это был спор… скажем… научный. Скорее, дискуссия, ничего серьезного.
– Научный? – Настоятель усмехнулся. – Не превозноси себя, брат. Помни о том, что ты наш аптекарь, и не более. Заботься о больных и следи, чтобы никто из окружающих тебя не умер прежде времени. Это все, о чем я тебя прошу. А науку предоставь ученым.
Он повернулся к Симону.
– Что касается вас, цирюльник. Похоже, вы и вправду кое-что смыслите в человеческой анатомии. Быть может, даже больше, чем аптекарь… Так почему нет? – Маурус Рамбек склонил голову, словно раздумывал над решением, и наконец кивнул. – Буду рад, если вы составите небольшой отчет о данном происшествии. Скажем, до завтра? Причину смерти, раны и так далее, что-нибудь для актов, если нам действительно придется обратиться к земельному судье… Разумеется, за вознаграждение.
Он подмигнул – взгляд его Симону показался насмешливым – и продолжил: