Дочь пирата
Шрифт:
Принцесса вся сжалась, заставляя себя лежать неподвижно. Дариус тихо, проказливо рассмеялся, подул в ее ушко, потыкался в него носом, пощекотал дыханием легкие завитки у шеи. Она вздрогнула от удовольствия, когда его большой палец нащупал твердый бугорок наслаждения в сокровенной расщелинке.
— Значит, ты решила потягаться со мной выдержкой? Не так ли? — пробормотал он.
Серафина лишь скрипнула зубами. Закрыв глаза, она сосредоточилась на опасном источнике блаженства, который его палец обводил сужающимися кругами медленно и легко. Поддразнивая ее… соблазняя… флиртуя. Серафина изо всех сил старалась не шевелиться.
— Очень хорошо, госпожа моя, — прошептал Дариус. — Ты заставляешь меня играть не по правилам.
И он обрушил на нее безжалостный водопад наслаждения.
Принцесса не знала, сколько раз он довел ее до грани экстаза, чтобы в последний миг отступить от края. Не знала, сколько прошло времени, но в комнате стало светло и жарко. Минуло утро, и разгорелся день, а Дариус продолжал погружать Серафину в море чувственных ощущений. Каждый раз, едва она успевала перевести дыхание, Дариус вновь делал так, что ее накрывали волны удовольствия, пока ее нужда в нем не превратилась в невыносимый мучительный голод. Тогда она стала молить его, в безумном диком порыве рвать на нем одежду, тянуть Дариуса к себе, к своему влажному от испарины телу. Серафина гладила его, втягивала в себя, позабыв о стыде и скромности.
Агатовые глаза Дариуса сверкали блеском победы. Он наблюдал за сменой эмоций на лице Серафины, когда проник в нее так глубоко, что кончик его мужской плоти уперся в дальний край ее лона. Тогда Дариус чуть вышел из нее, скользя по тугим внутренним стенкам, которые влажным коконом обволакивали его и не отпускали назад.
Ощущая его в себе, Серафина не сразу поняла, что вопль восторга и облегчения сорвался с ее уст и она повторяет, задыхаясь: «О Дариус, Дариус!»
— Все хорошо, принцесса, — пробормотал он низким голосом, хриплым от желания. — Будь паинькой, и я отдам тебе все.
«Надменный язычник!» Его власть над ней приводила в ярость принцессу. Бурная кровь ее кипела, и Серафина клялась, что, прежде чем признать свое поражение, заставит Дариуса подчиниться. Он лишил ее самообладания, и теперь ей оставалось лишь добиваться того, чтобы с ним произошло то же самое.
Широко открыв глаза, Серафина вгляделась в него сквозь густой туман желания, заволакивающий взор. Его ресницы опустились, он закусил губу и ритмичными толчками медленно и глубоко входил и выходил из нее, с наслаждением вкушая каждый оттенок удовольствия. Она стонала, уже не в силах сдержать свой отклик. Обвившись вокруг него, Серафина чувственно колыхалась под ним… вместе с ним.
— М-м-м, малышка, так, именно так…
— Дариус, Дариус, я не вынесу этого!..
— Не подведи меня, ангел. Еще немного… Держись, пока я не скажу… — задыхался он.
Дариус вонзился в нее еще раз, и они замерли. Это была свирепая битва. Время словно остановилось. Средь бела дня Дариус проделывал с телом и душой Серафины такие вещи, о которых раньше она и не помышляла. Он заставил ее испытать чувства, никогда ранее ею не испытанные: экстаз и отчаяние, власть и полную покорность, крики и еле слышные стоны. Они обретали бессмертие, оказываясь в золотых тенетах любви, сомкнутые в любовной схватке, не в силах разделиться, не имеющие сил разорваться, в нескончаемой борьбе за власть друг над другом.
— Сладкая! Какая сладкая! — шептал
В конце концов, опьяненный этим избытком блаженства, Дариус потерял самообладание, как и Серафина. Самозабвение страсти превратило его в дикаря, но она почти не заметила своей победы, так как к тому момент и сама отдалась во власть инстинкта. Они сходились, как звери, совокуплялись свирепо и дико… зубами и когтями удерживая друг друга.
Наконец Дариус привстал над женой и взял ее Долгими мощными выпадами, с лицом осунувшимся и напряженным от судорог дикарского экстаза. Лучи солнца играли на его влажной от пота коже. Серафина изо всех сил вцепилась в его плечи, свою единственную точку опоры во время вонзающихся ударов его бедер. Яростный ритм сотрясал и швырял ее тело, пока она не уперлась пятками в матрас и не изогнулась в крике освобождения, торжествующем крике, непроизвольно сорвавшемся с ее губ. Пик экстаза настиг Серафину, прокатился по судорожно напрягшемуся телу, пронзил насквозь. Ослепительный свет вознес ее к высотам таким беспредельным и бескрайним, что она, продолжая гладить бархатистую кожу Дариуса, зарыдала. Принцессе показалось, что она умирает, растворяется в этой сияющей вспышке пламени… гибнет, как жертвоприношение огненному богу.
Дариус перешагнул край бездны вслед за ней. Она почувствовала это: потерянный и ослабевший, он громко застонал, сдаваясь, и застыл всем напряженным телом, по-прежнему погруженный в нее. Зубы Дариуса сомкнулись на плече жены, руки вцепились в ее бедра, и так, плотно прижав к себе ее тело, Дариус мощными пульсирующими толчками излил в ее лоно свое семя.
После этого он в изнеможении распластался на ней, и долгое время ни он. ни она не могли пошевелиться… Лишь частое дыхание свидетельствовало о том, что жизнь не покинула их. Они чувствовали себя иссякшими, опустошенными, неуверенными.
«А он тяжелый, — позже подумала она. — Я завтра не смогу ходить».
Это нелепое бессмысленное наблюдение, казалось, исчерпало ее умственные способности. Наверное, он завладел и ее рассудком. Дариус вдруг стал беспричинно посмеиваться, лениво и радостно. Украдкой посмотрев на него, Серафина в который уж раз решила, что он самый красивый мужчина на свете.
— Ах, Стрекозка. — сокрушенно хмыкнул он, лаская ее согнутую коленку. — Думаю, мы квиты. Партия закончилась вничью!
Широко улыбаясь, принцесса повернулась на бок и подперла щеку рукой. Другую руку она положила ему на мускулистый живот и стала нежно его поглаживать. Дариус лежал с закрытыми глазами, а Серафина робко разглядывала его тонкое лицо.
«Что же мы будем делать теперь?» Густые ресницы взметнулись, агатовые глаза нежно уставились на принцессу, широкая ладонь бережно обхватила ее щеку, и рокочущий голос спросил: — Все еще хочешь покинуть меня? В его взоре светились такая нежность, такая любовь, что у Серафины перехватило дыхание. Она прильнула к нему, вжалась в его объятия. Он радостно встретил ее. Серафина положила голову ему на грудь, трепеща от счастья. Дариус гладил ей волосы, сжимал в сильных крепких руках.
Он приник щекой к ее локонам. В его объятиях Серафина чувствовала себя в безопасности, сильное биение его сердца навевало покой… Она едва верила, что они чуть не потеряли друг друга.