Дочь регента
Шрифт:
Принцесса Уэльская усмехнулась, представив себе жизнь в Блэкхите, Коннот-хаусе и Кенсингтонских апартаментах, где она принимала своих друзей. Да у нее куда интересней, чем в Карлтон-хаусе и «Павильоне»! К ней приходят в гости такие интересные люди: остроумные, раскованные, их ничем нельзя шокировать. Однако сейчас ее цель состояла в другом. В этом письме она должна предстать как женщина, жалующаяся на свою жалкую судьбу и неестественность своего положения, однако готовая смириться со всем, кроме одного — разлуки с дочерью.
«Но, сир, существуют соображения более высокого порядка, нежели мое собственное
Каролина расхохоталась. Да, Броугхем отлично пишет! Она мысленно увидела принца, читающего это послание. Он будет раздражен, разозлен, даже впадет в ярость... но при этом оценит прекрасный слог и, разумеется, поймет, что это не она писала, ее литературные таланты оставляют желать лучшего. Он осознает, какие умные люди ее поддерживают!
Каролина принялась читать дальше. Он не сможет оставить ее письмо без внимания. А если оставит, то она опубликует его в газете. Да, это хорошая идея. Тогда эту историю замять уже не удастся. Пусть люди прочтут письмо: они решат, что она написала его сама, и очень ей посочувствуют, ведь она предстает здесь обиженной женой и убитой горем матерью.
«...разлука с дочерью, удлиняющаяся с каждым месяцем, вредит и моему душевному состоянию, и ее воспитанию. Я уж не говорю о том, как столь жестокое решение Вашего Высочества ранит мои чувства, хотя и лелею слабую надежду, что мало кто способен легко отнестись к такой трагедии. Лишение меня одной из немногих семейных радостей, кои мне остались, причем единственной радости, которую по-настоящему ценю — я говорю об общении с моим ребенком, — сделало меня настолько несчастной, что вы, Ваше Высочество, никогда бы не пошли на такой шаг, если бы знали, какое он причинит мне горе. Наши встречи постепенно становятся все реже. И одного свидания в неделю было слишком мало для любящей матери... но тем не менее наши встречи теперь ограничили до одной в две недели, а недавно я узнала, что за этим последует еще более строгое ограничение...»
Принцесса Уэльская наслаждалась. Броугхем описывал ее переживания, о которых она даже не подозревала.
«Конечно, — сказала она себе, — я хотела, чтобы моя дочь жила со мной. Она была такой милой малюткой, и я владела ей безраздельно... какое-то время... совсем недолго... Но потом ее у меня отобрали. Я оказалась недостойна того, чтобы воспитывать будущую королеву Англии, хотя это моя собственная дочь».
Каролина продолжила письмо, подчеркивая свои несчастья. Лейтмотивом ее послания было: сжальтесь над чувствами матери и не разлучайте ее с ребенком!
Дописав письмо, она запечатала его и послала лордам Элдону и Ливерпулю с просьбой передать принцу Уэльском.
Каролина залилась хохотом, вообразив, как он получит письмо. Он возьмет его с таким видом, словно оно заражено оспой; на лице Георга появится выражение брезгливости — еще бы, ведь он подумает о ней!
Зайдя в спальню, Каролина взяла со шкафчика маленькую фигурку. Она поставила ее напротив зеркала и рассмеялась. Сходство было очевидным: полный мужчина, с ногами красивой формы, со вздернутым носом и выпяченными губами.
Каролина взяла булавку и вонзила ее в фигурку — туда, где у человека находится сердце. Из этого места уже торчали несколько булавочных головок.
— Хотя бы, — произнесла она вслух, — я выплесну свои чувства. Получай, мой жирный принц! И еще... и еще...
Она так безудержно смеялась, что в спальню заглянул заинтригованный Уилли.
— О, — сказал он, — вы опять играете с булавками, мама. Каролина подхватила его на руки и осыпала смачными поцелуями. Он покорно подставлял лицо, давно привыкнув к таким бурным выплескам нежности.
Потом она поставила мальчика на пол, а фигурку бросила лицом вниз в ящик комода.
— Ладно, — сказала Каролина, — посмотрим, что Его Высочество мне ответит!
Когда принц увидел запечатанное письмо, он посмотрел на него примерно так, как и представляла себе Каролина.
— Я поклялся не читать никаких бумаг, присылаемых мне принцессой Уэльской, — напомнил он Элдону и Ливерпулю.
— Мы не забыли об этом, сир, — ответил Ливерпуль, — но сочли своим долгом сообщить о нем Вашему Высочеству. Мы полагали, что вашим желанием будет отослать это... это письмо... обратно... туда, откуда оно пришло... отослать не распечатанным.
— Да, я именно этого и желаю, — откликнулся принц.
— Тогда, — сказал Ливерпуль, — пусть так и будет. Я сообщу принцессе, чтобы она сносилась с вами через канцлера и через меня.
Регент кивнул.
— Пусть будет так, но учтите, я не желаю иметь с этой женщиной никаких дел!
Министры закивали.
— Как печально, — сказал потом лорд Элдон лорду Ливерпулю, — что нам, государственным мужам, придется заниматься подобными делами!
Услышав решение принца, принцесса Каролина расхохоталась.
— Ах, он не будет читать моих писем, да? Он не выносит разговоров со мной. Я для него не слишком изысканная. Иди сюда, Уилли... как по-твоему, я изысканная или грязная?
Уилли покорно подошел и выдержал удушающие объятия.
— Ты любишь свою мамочку? А, Уилли? Уилли сказал, что да.
— С тех пор как я сюда приехала, этот человек только и знает, что меня оскорблять. Принц-регент! Да он больше похож на пляшущий манекен! А мою милую, любимую Шарлотту вырвали из материнских объятий! Как тебе это нравится?
Уилли сказал, что ему нравятся конфеты, которые хранятся у нее в спальне.
Каролина снова кинулась его обнимать и заявила, что он получит конфеты, а она — свою дочь.
Приехал Броугхем.
— Мой дорогой, верный Броугхем, — воскликнула Каролина. — Что бы я без вас делала? Как, вы думаете, поступил этот ужасный человек? Он отказался прочесть мое письмо... наше с вами письмо... и переслал его обратно через Ливерпуля и Элдона. Он теперь будет сообщаться со мной только через них, как вам это нравится? Его Высочество боится от меня заразиться.