Дочь Революции
Шрифт:
Но домой Анастази так и не вернулась.
Проходили дни, недели, и ничего в жизни Элиота не менялось. Когда он наконец перестал ждать сестру, в голове поселились тревожные мысли — одна крамольнее другой: никто же не заметит, если он сам однажды не вернётся? Даже Дайомисс едва оторвёт глаза от планшета, а больше и некому… Какой в этом смысл?
Эпизод второй
Балтийская Республика: Родополис
мурмурационное отделение г. Родополиса
3-27/995
По всему Карпейскому Каэльтству бубонами раскрылись ячейки ABICO. Неожиданно многочисленные и удивительно сильные. Помимо того, что оказались они вооружены,
N O Я T H [3.27, в 13:56]: Сегодня свободен?
Когда воспалилась незаживающая рана Войны, Марк Дайомисс служил охотником и уже не мечтал вернуться к должности златоклюва. В Линейной, возможно, он был лучшим, но и провинциальные требования значительно ниже столичных. Впрочем, это больше не имело значения. Дайомисса, как и прочих рядовых служителей, одним приказом переквалифицировали в странника с последующим назначением на приграничные территории.
Dajomiss M.Z. [3.27, в 14:07]: Боюсь, что нет. Я вынужден на некоторое время покинуть Родополис. Можем продолжить, когда все уляжется.
— Получается, — меж тем из коридора слышался разговор столичной златоклювой с гостем мурмурация, — Раге [трахнули], но с Тардиградска на нас прёт весёлая компания из Отца Болезней, Матери Жизни и Отца Кошмаров?
— Получается так, — меланхолично подтвердил второй. — Но думать о них пока не стоит — если русские не справятся, то тогда…
— Я знаю, Залерт, — перебила его женщина, — ты здесь из-за кошмаров. Удалось найти что-нибудь в Ракоди?
— Немного. Погост сильно изменился с моего… последнего визита. В Александрийскую прорвались только через сутки — местные андеры оказали нам не самый лучший приём… Что до библиотеки, то да, информация о кошмарах там была, но она тебе точно не понравится: они неуязвимы.
— То есть как это?
— «Не выковано ещё того оружия, что способно изничтожить порождение Лира, и никакое сияние не разгонит тьму его воплощений», — преисполненным пафосом голосом процитировал один из источников странник. — Проще говоря, ни металлы, ни радиация нам не помогут. В некоторых книгах — карпейских, правда — говорится, что кошмар может одолеть его владелец, но лишь временно.
— Обнадёживает, — с сарказмом бросила красморовица, — но ничего принципиально нового в этом нет. Думаю, ты здесь не за тем, чтобы похвастаться путешествием и красным дипломом ВАДа?
— А ты, как всегда, сама тактичность, Жанна. Я здесь по распоряжению Аристова.
— Аристов? Вот уж не думала, что ещё услышу эту фамилию… — в голосе златоклювой прозвучали нотки напряжения. — Что этому опричнику могло понадобиться от нас?
— Он хотел, чтобы я поделился…. актуальной экспозицией с Родополисом, поэтому, прошу, оставь своё красноречие на внерабочие часы. Ты должна понимать, что кошмары — достаточно серьёзная угроза, чтобы просто так игнорировать её. Если сектантов ликвидировать легко, то порождения… Послушай, стоит им погубить своего владельца, как они обретают… независимость, да. И, в отличие от андеров, их не ограничивают ни очаги, ни что-либо ещё.
— И что ты… вы тогда предлагаете? — спросила Жанна серьёзно.
— Не знаю, но… Я слышал, российский Красмор консолидируется со STAind, чтобы установить во всех губерниях какие-то сверхчувствительные камеры, способные зафиксировать появления кошмаров… Впрочем, когда это работало? — нервный смешок. — Думаю, вам стоит ждать распоряжения от сателлита, но пока его не было, мой совет — старайтесь не пренебрегать вызовами, даже самыми, кхм, несерьёзными.
Дайомисс невольно подслушал этот разговор. Последующие его движения не выдали ни волнения, ни страха — ослабив ремни крепления противогаза, агент снял белоснежный клюв, но в зеркале отразилось не лицо, а перетянутый кожей каркас из нержавеющей стали. На скамье подле лежал лоскут чёрной кожи, вскорости сменившей белую. В завершение мужчина прикрепил к противогазу старый золотистый наконечник.
N O Я T H [3.27, в 14:11]: Напиши когда вернешься
Синекамский златоклюв сомневался, что столица к тому времени будет ещё на месте.
Эпизод третий
Балтийская Республика: Родополис
Оутилканис 9-1-9
3-27/995
К концу марта растаял весь снег.
Весна, ещё не до конца пробудившаяся, грязью и сыростью воспалила остывшую землю.
Сократились поминальные службы, а пресса вернулась к привычным новостям. Лишь изредка в информационном пространстве появлялись сводки с приграничных земель да погостов — новых и теперь даже старых.
Dajomiss M.Z. [3.27, в 18:34]: Не знаю, когда вернусь. Если кошмары имеют над тобой власть, обратись к Жанне. Только имей ввиду, что тогда все твои диагнозы отправятся в базу КОЗ.
Мир, к которому Элиот только начал привыкать, перестал существовать. Агонизируя, он горел в жерле пламени, топливом которого стали их собственные жизни и жизнь Анастази. Лайн с трудом сохранял гримасу угрюмого равнодушия, но брови то и дело хмурились, а губы — поджимались. Казалось, в нём одном было столько ненависти и отчаяния, что, найди они выход, силой одних эмоций всё вокруг было бы сожжено дотла.
Парень ещё раз посмотрел на открытый с Дайомиссом диалог в «Ментаксионе» и выключил протофон.
Вскоре механический провожатый остановил трамвай. По левую сторону находилась остановка, пристроенная к одноэтажному магазину дореволюционных годов с подвешенной маркизой. Однако окна лавки, как и дверь, были заколочены, а колонны, поддерживающие навес над остановкой, разрушались. Под самим навесом постоянно сохранялась сырость; на мгновение Элиоту даже померещилось, что в тёмном углу остановки грибком затаилась элегия.
— Конечная, — меж тем проскрипел голос прототипа, — просьба покинуть вагон.
Лайн отмер. Ненадолго ему удалось слиться с пассажирами, прибывшими, как и он, на пригородный железнодорожный вокзал. Последний, в отличие от расположенных в столице братьев, выглядел бедно. На путях стояли в основном старые составы, а находящиеся на территории здания — ларьки с газетами да снедью и администрация с билетной кассой — норовили вот-вот посыпаться. Единственный дворник, неисправный однорукий прототип, с работой справлялся плохо: мусора на платформах не было, но пыль облепила всё плотным слоем.