Дочь рода
Шрифт:
Потянулась, разминая затёкшие от спазмов мышцы, отправила в ноги и руки небольшую волну энергии. Этого не хватит для полноценного восстановления, но я и не целитель девятого ранга. К тому же моя магия не действует на людей и животных. Но себе я помочь могу. И даже получше местных лекарей.
Нужно всего лишь представить, что я растение. Хихикнула в подушку. Вот уж правда — пути Всевидящего неисповедимы. Мой дар из прошлого мира был похож на местную магию, но и отличия всё же были.
К примеру, там я могла восстановить повреждённый внутренний источник. Здесь проблемами с источником
Судороги прекратились через полчаса кропотливой работы с энергией, наступило то самое расслабление, которое сопровождает часы после тяжёлой тренировки или болезни. Когда кажется, что жить стало легче и радостнее.
Эх, Ярина… попали же мы с тобой, девочка.
Хаос набирал силу. Моё тело заражено им, проклято дыханием вечных сил, наказание за использование которых — смерть.
Я чувствовала приближение очередного видения, зажмуривала веки и сдавливала виски ладонями. Бесполезно. Хаос уже здесь.
Кир-Ахшар сидел у костра и смотрел на огонь. Тушка зверька, похожего на зайца размером с собаку, томилась в углях. Мужчина натёр добычу пряной травой и завернул в большие листья. Не хватало соли, но когда от голода крутит кишки, не всё ли равно?
Запах мяса щекотал ноздри, раззадоривая и без того прилипший к позвоночнику желудок. Вина бы ещё. Или медовухи из погреба. Холодной, такой, чтобы зубы сводило. И пить, пока не станет тепло в животе и легко в голове.
Новый мир оказался не таким уж добрым. Впрочем, люди везде одинаковы. Во всех мирах люди хотят власти и удовольствий. И не важно, как они выглядят, какой расы и на кого похожи — суть у всех одна. В мире Кир-Ахшара ценилась сила. Чем ты сильнее, тем выше место в пищевой цепочке.
Здесь же… правили деньги. Деньги и возможности, которых у Кир-Ахшара пока не было. Пока. Ничего, с этим он разберётся, как разбирался со всем остальным.
Раз уж тут стали появляться разломы, сила понадобится. И тот, кто окажется сильнее, подомнёт слабых, поставит их на колени.
История не меняется, как и люди.
Это только кажется, что умение знать будущее может изменить что-то. На самом деле, куда важнее прошлое.
Тем, кто игнорирует прошлое, суждено повторять его снова и снова. Те же, кто за него цепляется, больше ничего не могут. Они повторяют его, неспособные ни на что другое. Не учатся на ошибках и не могут двигаться дальше.
Треск костра напоминал о доме, о походах и странствиях. О друзьях и соратниках, павших в битвах. Мужчина растёр лицо ладонями и откинулся на землю, заложив руки за голову.
Чудные тут звёзды. Незнакомые и чужие. Да и мир чужой. Но люди везде одинаковые…
Глаза я открыла резко, сощурилась и несколько раз проморгалась, привыкая к яркому свету. Очередное утро наступило. Какое из? Сколько я провалялась с лихорадкой? А вдруг уже каникулы закончились и мне пора в школу?
Как же глупо всё выходит, Всевидящий. Как глупо и как медленно. Я вынуждена ходить в школу с другими детьми, заниматься бесполезными занятиями и притворяться. Вот уж не думала, что через сотни прожитых лет отправлюсь в школу.
В детский сад бы ещё определили, было бы смешнее. Когда мой мир умирал, я сражалась. Сражалась и защищала тех, кто слабее меня. И чего достигла?
Руки привычно потянулись к телефону, чтобы посмотреть время и дату. Под подушкой было пусто, как и на тумбочке у кровати. Не сразу я вспомнила, что разбила телефон в пещере. Интересно, отец купит новый или откажется, так сказать, в назидание?
— Проснулась, Яринушка? Вставай, хорошая моя, надо умываться и завтракать.
Услышав голос Ириды, я даже не сразу поверила, что служанка и по совместительству кормилица Ярины вернулась. Она же в отпуске была по семейным делам. Вроде как кто-то из родных заболел.
— Ирида? Ты? Откуда? Как?
— Померла сестрица моя, оплакали как полагается, ну я и вернулась. Чего ж сопли на кулак мотать, жисть это… просто жисть как она есть, — женщина промокнула уголки глаз передником и запричитала надо мной. — Исхудала ты тут без меня, Яринушка, не кормили тебя, деточка?
— Кормили, но не так, как ты. Спасибо тебе.
Голос сел на последнем слове, глаза зажгло. Я поняла, что плачу. Как бы я ни храбрилась, как бы ни старалась показаться сильной — я была благодарна этому миру за Ириду. Благодарна за женщину, ставшую для меня той отдушиной, ради которой можно вставать каждое утро и терпеть все испытания, что выпадут на мою долю.
— Да за что же, хорошая моя?! Я же ради тебя! Да я тебя на этих самых руках качала. Как же по другому-то? — Ирида покачала перед моим лицом огромными мозолистыми ладонями, погладила меня по голове, как маленькую, и улыбнулась. — Ты за травки свои не переживай, той колючке пересушенной я мышку положила, всё как надобно сделала.
Ирида принялась хлопотать, проводила меня в ванную и, пока я умывалась, расставила на столике завтрак. Ароматная каша с кусочком масла как я люблю, несколько пышных оладий со сметаной и свежий морс, холодненький и без ягод.
Я уминала кашу и слушала новости, которыми Ирида щедро делилась. Оказывается, провалялась я почти неделю, отец вызвал столичного целителя за большие деньги, и тот провёл полную диагностику моего организма. Заодно и Николая в чувство привёл.
Через полчаса мне нужно явиться в кабинет отца пред ясные очи и рассказать о своих приключениях. Напоследок Ирида напомнила, что у Главы рода имеется артефакт правды, и лучше бы мне хорошенько подумать, прежде чем рот открывать. Я благодарно кивала, жевала и вспоминала свой путь домой. По всему выходило, что помнила я его очень смутно.