Дочь Сталина
Шрифт:
Светлану отвезли в маленькую гостиницу в Беатенберге, у подножия горы Юнгфрау и выдали документы на имя фройляйн Карлен, ирландки, которая только что приехала из Индии. Это было совершенно нелепое прикрытие. Даже если рассказывать только об Индии и предположить, что она слишком времени провела за границей и забыла многое о своей родной Ирландии, русский акцент в произношении Светланы никак нельзя было спутать с ирландским. Сидя в пустой столовой гостиницы, Светлана слушала, как по радио на немецком языке рассказывают, что дочь Сталина стала невозвращенкой. Она скучала по Роберту Рейлу. В аэропорту Женевы он немедленно сел в ждавшую его машину, за которой до самой французской границы гнались репортеры. Сейчас он уже должен был быть на пути назад в Индию. Когда он вернулся домой,
Госдепартамент США передал ответственность за Светлану швейцарским властям, которые настаивали, что американцы должны держаться в тени, на почтительном расстоянии. Антонино Яннер, пятидесятилетний шеф восточно-европейской секции Министерства иностранных дел Швейцарии, лично осуществлял контроль за этим делом. Когда стало ясно, что журналисты пронюхали о Беатенберге, Светлане пришлось перебраться в маленький монастырский приют для священников преклонного возраста в Сен-Антони, а затем — в монастырь Святой Марии во Фрибуре, где ее появление было обставлено с изрядной долей таинственности. Монашкам велели ни о чем не спрашивать. Светлана недавно посмотрела фильм «Звуки музыки» и чувствовала себя почти в его декорациях. Два полицейских из кантона Фрибур, одетых в штатское, предложили ей осмотреть окрестности. Они даже пустили ее за руль маленького «фольксвагена». Светлана чувствовала эйфорию. «Я ощущала восторг, что сумела удрать от Советов. Это чувство будет со мной до конца жизни», — сказала она позже подруге.
Светлане приходило множество писем от совершенно незнакомых людей. Вместо адреса на некоторых стояло просто «Швейцария». Многие предлагали вступить с ней в брак и таким образом решить проблему с гражданством, например, бывший советский цирковой артист, ставший австралийским гражданином, британский морской офицер. Владелец моторного катера из Флориды, возмущенный тем, что Светлане не дают немедленно въехать в США, приглашал ее пожить в его семье.
Десятого марта в пятницу бывшему послу США в СССР Джорджу Кеннану позвонил его друг, эксперт по России в ЦРУ Доналд (Джейми) Джеймсон. Он сказал: «У нас тут потрясающая перебежчица!» Джеймсон хотел, чтобы Кеннан прочитал одну рукопись и сказал, что думает о ней. Это были, конечно же, «Двадцать писем к другу» Светланы. В Риме ЦРУ сняло с рукописи несколько копий. Джеймсон также спросил, не захочет ли Кеннан, прочитав рукопись, полететь к Светлане в Женеву. Американцам было нужно гражданское лицо, поскольку швейцарские власти запретили официальным лицам посещать Светлану.
Тогда Честер Боулз и предложил кандидатуру Кеннана в качестве человека, который мог бы оказать Светлане помощь. Боулз написал Дину Раску, что они должны рассматривать Светлану как «возможность достичь наших политических целей». Но был нужен кто-то вроде Кеннана, чтобы держать ее в узде и помочь «увидеть себя в особом положении человека, который поможет улучшить отношения между СССР и США». Также Кеннан должен был проконсультировать ее по поводу издания рукописи. «Поскольку она очень нуждается в деньгах, то может связаться не с теми людьми не на тех условиях», — сказал Боулз.
Джордж Кеннан был как раз подходящим человеком. У него была долгая романтическая привязанность к России, так как он был послом США в Советском Союзе до того, как Сталин выслал его из страны в 1952 году. Кеннан был одним из авторов политики сдерживания, которую Соединенные Штаты проводили в жизнь после Второй мировой войны. По этой концепции Советский Союз мог делать все, что угодно, не выходя за рамки своей сферы влияния, в частности, Восточного блока, до тех пор, пока не затрагивал сферу влияния США. Кеннан был уверен, что коммунизм погубит себя сам из-за своей мании преследования и неэффективности. Вскоре после того, как в 1947 году было образовано ЦРУ, он высказал мысль, что следует вести особую работу с русскими перебежчиками и экспатриантами, чтобы использовать полученную от них информацию против грязных штучек Советов в международном шпионаже. Уйдя с дипломатической службы, Кеннан преподавал в Институте перспективных исследований в Принстоне и, хотя стал гражданским лицом, сохранил тесные связи с правительством США.
Теперь Кеннан собирался прочитать книгу самой неожиданной перебежчицы за всю историю «холодной войны». Рукопись была доставлена в США, и шестнадцатого марта он получил ее. Несмотря на то, что Кеннан был болен и лежал в постели, он читал всю ночь. Кеннан был глубоко тронут. Он решил, что это великолепная книга, которая будет интересна тысячам людей. На следующий день Кеннан отправился в Вашингтон, чтобы встретиться с генеральным прокурором Николасом Катценбахом.
Хотя Кеннан жил в Советском Союзе девять лет, он никогда не встречался со Светланой, жизнь которой была скрыта от посторонних за кремлевскими стенами. Эта встреча очень волновала его, но, как и все остальные американские чиновники, он видел в Светлане проблему. Кеннан сказал Катценбаху, что, если правительство США впустит в страну эту женщину без средств к существованию, ей придется предоставить безопасное место проживания. Но если она продаст свою книгу, то приедет с деньгами и не будет находиться под попечительством правительства Соединенных Штатов.
Теперь Честер Боулз предлагал советнику президента по вопросам национальной безопасности Уолту Ростоу рассматривать Светлану не как бомбу с часовым механизмом, а как ценный вклад. Нужно было только убедить ее переписать свою книгу. «Если, проведя контраст со сталинской эпохой, она подчеркнула бы, что сейчас в Советском союзе при делах новое, более либеральное поколение, способное развить более широкое сотрудничество с Соединенными Штатами, это могло бы произвести прекрасный политический эффект». Боулз полагал, что Кеннан был тем самым человеком, который мог бы воздействовать на Светлану. Но она только что приехала из страны, «новый либеральный режим» которой на ее глазах расправился с ее друзьями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем, отправив их в заключение в трудовые лагеря за то, что они публиковали свои книги. С ее точки зрения, американцы жили в мире ими же выдуманных иллюзий по поводу СССР.
Кеннан считал, что для того, чтобы продать книгу, Светлане нужен хороший адвокат, который понимал бы особенности ситуации. Он тут же подумал о своем старом друге и соседе по Принстону Эдварде Гринбауме, которого все ласково называли генералом. (Во время Второй мировой войны он был бригадным генералом). Гринбаум был одним из партнеров в престижной нью-йоркской фирме «Гринбаум, Вольф & Эрнст», среди клиентов которой были Теннеси Уильямс, Карл Сэндбург и издательство «Харпер & Роу». Кеннан передавал Светлану в хорошие руки.
Накануне вылета Кеннана в Женеву в шесть часов вечера его жена Аннелиза позвонила Гринбауму и сказала, что Кеннану срочно нужно его увидеть. Семидесятисемилетний Гринбаум жил недалеко и пришел быстро. Ему не надо было читать рукопись Светланы, чтобы понять, какую ценность она представляет. Кеннан попросил Гринбаума приготовиться к путешествию в Женеву. Если Светлана согласится сделать «генерала» своим представителем, Кеннан отправит телеграмму: «Приготовления завершены».
Кеннан вылетел в Швейцарию двадцать второго марта. Его встреча со Светланой не должна была афишироваться. Чтобы избежать внимания прессы, он использовал прикрытие — он ехал навестить дочь, которая училась в швейцарской школе, и прочитать несколько лекций в Женевском университете. Яннер сказал Светлане: «Это большая честь и ваша удача, что вы встретитесь с этим человеком. Он один из лучших знатоков России. Я вам привезу его книги».
Светлана была захвачена врасплох, когда, прилетев в Италию, узнала, что американское правительство не пускает ее в США. Теперь она не знала, чего ждать от Кеннана. Она была в таком замешательстве, что даже не знала, хочет ли этой встречи. Возможно, ей стоит не нацеливаться на Америку, а попытаться остаться в Швейцарии. Но местные власти запретили ей заниматься политической деятельностью, как же тогда быть с книгой? «Какой же был смысл оставить свою страну, чтобы и здесь молчать?» — спрашивала она себя. На самом деле единственным местом, где Светлане хотелось бы жить, была Индия, но это было невозможно.