Дочери Дагестана
Шрифт:
Внешность юной лачки заинтересовала приезжего. После осторожных расспросов он узнал, что девушку зовут Нана-ханум, она из ханского рода, и, хотя кое-кто претендовал на ее руку, всем дан отказ.
С тех пор Магомед Далгат раза два специально брал командировку в Кумух, пока не получил согласие на брак с ханской наследницей. В тот день Далгат приехал на единственном обкомовском «форде».
Сбежался весь Кумух, и стар, и млад. Свадьба свадьбой, но почти всех жителей занимала не виданная в этих краях автомашина. Когда под гул мотора «форд» появился на виду у Кумуха, слуга Сурхайхановых забежал домой и говорит: «Аждага с огненными глазами остановился у нашего дома. Разве Нана-ханум такому чудовищу может доверять?»
На отдыхе. Справа – Магомед Далгат, рядом Нана-ханум
Доверили. На этом же «Форде» в сопровождении всех мальчишек Кумуха она, сидя рядом с Магомедом, покинула родной дом. Дети готовы были бежать до Цудахарского ущелья, однако автомобиль обогнал их и, обдав всех густой пылью, скрылся за горами.
Нана-ханум стала жить в Махачкале, в доме правительства. Магомед Далгат исполнял должность сперва Председателя ДагЦИКа, а затем первого секретаря обкома партии. В их распоряжении имелись прекрасная квартира с паркетным полом, автомашина, прислуга, телефон, возможность каждый год бывать в санатории или отдыхать в любом другом месте.
Все это молодую хозяйку располагало к беспечной жизни, но Нанаханум, несмотря на то, что вышла из ханского рода, была приучена к труду. Нередко она сама готовила еду, а если бывали гости, то в обязательном порядке.
Увлекалась чтением, среди любимых книг был «Овод». И, когда в 1933 году в Дагестан приехали Н. Тихонов, П. Павленко и В. Луговской, они удивлялись ее начитанности. Им было о чем говорить с Нана-ханум. Она не пропускала ни одного спектакля или концерта заезжих артистов. Сама научилась играть на фортепьяно. Гости, узнав, что Нана-ханум не получила специального музыкального образования, удивлялись ее мастерскому исполнению не только дагестанских мелодий, но и модных тогда песен.
Все бы ничего, да вот муж, Магомед Далгат, возвращался поздно ночью, чтобы на рассвете после небольшой разминки поесть завтрак на скорую руку и отправиться на службу.
Единственной отрадой в семье стала дочь Султанат. Они брали ее с собой, что называется, с пеленок в отпуск, во время поездок в Кисловодск и редко на родину мужа в Урахи.
Когда я расспрашивал Султанат Магомедовну о взаимоотношениях родителей, она отвечала так:
«Папа и мама любили друг друга, не помню случая, чтобы он обидел ее не только действием, но и намеком. Они были одинакового роста, поэтому мама не надевала туфли на высоких каблуках, если они куда-нибудь шли вместе. В последние годы мама стала отчего-то резко поправляться, поэтому взяла себе за правило совершать длительные пешие прогулки.
Со мной возилась, кроме мамы, домработница тетя Валя. Фамилия ее, кажется, была Бережная. Простая пожилая женщина. Я с ней, как хвостик, бывала везде. Она вела хозяйство. Хотя в обкомовской столовой неплохо готовили, отец предпочитал мамины и ее блюда. Добрая была женщина тетя Валя. С ней нам пришлось неожиданно расстаться. Об этом я расскажу чуть позже. Это произошло не вдруг. Отец все чаще стал возвращаться сам не свой, молчаливый, задумчивый. Иногда он уединялся с мамой, но о чем они беседовали, мне было невдомек. Только однажды услыхала, как он сказал маме: «Меня упрекают, что я женился на ханской дочери».
В ночь на 29 сентября 1937 года пришли за отцом. Его в это время не было дома. Он еще не вернулся с работы. Я проснулась от голосов незнакомых людей. Хотя мне шел 12-й год, все же помню многое. У нас жил брат отца Муртузали. Он учился в педагогическом институте. Его не тронули. Позже мы узнали, что отец не хотел, чтобы мы видели, как его арестовывают, потому нарочно остался в обкоме. Утром следующего дня у нас произвели обыск, все вытряхнули, перевернули вверх дном. Все книги перебрали. С собой унесли не только портфель и личные вещи отца, но и его рукопись: «История революционного движения в Дагестане».
Забрали оружие, ордена, другие награды, вплоть до фотографий. На стене отцовского кабинета висел снимок, где изображены были отец, Ворошилов, Буденный и Коркмасов. Тройка спросила у матери: «Почему у Вас висит Коркмасов?» Что ответила она, не помню, но помню, как эти люди сорвали со стены вместе с гвоздем снимок. Мне было страшно. Через два дня нас выселили вон. Приютил Джафар Ахкуев, работавший в Заготживсырье. Это был чрезвычайно опасный шаг со стороны нашего родственника. Потом мы переехали в Буйнакск, жили у Ахкуевых – Шарифат Джафаровны и Ибрагима Джафаровича.
Все эти потрясения не могли не сказаться на здоровье моей мамы. Она постоянно ездила в Махачкалу, чтобы получить свидание с отцом, однако каждый раз ее бесцеремонно выпроваживали. Только однажды взяли у нее постельное белье, а о свидании велели даже не думать. Мама стала тускнеть, черты лица исказились. Проболев всего 20 дней, она умерла.
Теперь несколько слов о нашей домработнице тете Вале. Когда отца моего забрали, она перешла к Тахтарову, Председателю ДагЦИКа. После переезда в Буйнакск я потеряла эту добрую женщину из виду. И вдруг лет двадцать назад она пришла ко мне. Мы прослезились. Вспомнили каждого поименно. Тетя Валя, оказывается, жила в доме инвалидов. Я предложила кров в моей квартире. Она отвечала: «Нет, солнышко, не хочу быть вам обузой. А пришла, чтобы сказать спасибо за добро, сделанное мне твоими мамой и папой».
Прожила тетя Валя у меня недолго. Знаю, что ее в живых уже нет, кажется, предана земле в Махачкале.
Вот мой краткий рассказ о нашей жизни. Мама и папа для меня казались красивыми людьми и останутся такими на всю последующую жизнь».
Роза Люксембург из Цудахара
5 сентября 1924 года в Цудахаре к секретарю партячейки Идрисову из Махачкалы приехали два ответственных работника обкома комсомола Эфендиев и Цимоненко.
Роза Люксембург-Цудахарская
Случилось так, что в тот день у Идрисова родилась дочь. Ее родителям приезжие выдали два любопытных документа. Первый документ назывался «Грамота» и начинался со слов: «Дочери Октябрьской революции – от комсомола», а дальше: «Принимаем тебя в ряды Ленинского комсомола. Обещаем из тебя сделать стойкую работницу за дело революции и защитницей интересов пролетарок от империалистического ига, которым и твой родной отец был угнетен. Ты, конечно, еще мала и не имеешь представления о капитале, вырастешь – узнаешь, что капиталисты – это есть часть класса, которые живут трудом бедняков. И ты вышла из бедной семьи коммуниста, должна понимать то, что сказано выше, и проводить намеченный путь нашим союзом. Когда тебе исполнится лет 9–10, обещаем тебя вооружить знаниями коммунизма, и ты воспитаешься в партии социализма, правильно проложишь путь к коммунизму. Помни всегда слова нашего покойного вождя пролетариата В. И. Ленина: «Без учения не может быть коммунизма». Пока тебя отдаем обратно отцу – коммунисту, который воспитает тебя в коммунистическом духе. Даем тебе имя Розы Люксембург – это вождь пролетариата Германии, где еще свирепствуют эксплуататоры-капиталисты. По ее стопам мы идем… Мы возлагаем на тебя такое великое дело – быть второй Розой Люксембург. С Розой Люксембург работал Ленин… Ты должна гордо нести это имя, ибо это есть имя освободительницы от угнетения и порабощения дармоедов-капиталистов. Ты должна стать символом и маяком, указывающим путь и дающим свет обиженным пролетариям всего Земного шара».