Дочери Дагестана
Шрифт:
Мы ждали со дня на день отправки на фронт. И день этот, казалось, пришел. Строимся по тревоге, однако же без вещмешков.
– Отставить разговоры! – приказывает старшина. Ему лучше знать.
На окраине г. Гори находится майдан. Туда нас ведут. Чего мы там не видели? Зачеты по стрельбе мы давно сдали. Нам надо ехать, а тут…
– Разговорчики! – снова подает голос старшина.
Молчим. Делаем правое плечо вперед. Вот и опостылевший майдан. Но что это? На белом от снега поле – черкески, бурки, папахи, габалаи, гульменди. Как по команде срываемся с места. Летим на крыльях. Вот и они. Жмем руки, обнимаемся. Запомнилось милое лицо юной Сони Мурадовой. Мужчины – с сединой. Молодых артистов не видно: говорят, ушли на фронт.
– Яшасын бизин Дагыстан!
Мы, солдаты, подхватываем чей-то клич. Наше «ура» эхом отзывается на дальних холмах. Радость наша не имела границ.
Концерт я запомнил навсегда. Когда пришло время расставаться, ко мне подбежал бывший старший пионервожатый из Нижнего Казанища Запир Абакаров.
– Скажи ответное слово! – попросил он.
– Чем слово, лучше твой танец!
Я знал, что делал. Когда нас везли из Махачкалы, на каждой остановке Запир «добровольно» давал представление, танцевал, кружил арабское колесо или, к удовольствию публики, изображал, как Гитлер бежит из России.
Запир будто ждал моего благословения. Через минуту охнул барабан, на самой высокой ноте взвизгнула зурна, и Запир влетел в широкий круг в пять, десять, пятнадцать, не берусь точно сказать, скольких моих однополчан. Они понеслись в стремительном «кыссу» перебирать ногами, разумеется, первым был Запир.
Видно было, как ребята истосковались по родным мотивам, по танцам. Многие поснимали тяжелые армейские ботинки и портянки. И танцевали-то как! Казалось, по тысяче чертей было привязано к каждой ноге.
Не помню, сколько мои товарищи, месили снег, но, видимо, упрямый старшина решил положить конец нашему безумству, зычно подал команду строиться. Тут же умолк барабан, будто оборвалась струна. Мы стали строиться. И вдруг услышали незнакомый голос – чистый, сильный, задушевный, я бы сказал, бархатный. Голос все рос, креп, ширился, оттолкнувшись от дальних холмов, устремился ввысь и, казалось, подхваченный ветром, уходил за горы, за которыми, мы знали, находился Дагестан. Но голос не звал домой.
Сцена из спектакля М. Курбанова «Молла Насретдин». Режиссер Г. Рустамов, 1940 г. Джумайсат – Б. Мурадова, Молла – Т. Гаджиев
Среднего роста, крепко сложенный мужчина пел старинный кумыкский йыр – героическую песню, которая в тот день адресовалась нам, маршевикам:
Чем прийти нетронутым,Трусом – подлецом,Воротись на родинуМертвым храбрецом…– Кто он? Кто? – спрашивали красноармейцы.
– Татам Мурадов, – отвечал Запир Абакаров.
На следующий день мы уезжали на фронт».
…После гибели кадарца Солтанмеджида Татам Мурадов приютил его дочь Барият, которая приходилась ему племянницей.
С восьми лет она начала выступать в кружке художественной самодеятельности и чаще всего в ролях мальчиков. Узнав об этом, иные горцы громко выражали свой гнев, плевались и уходили с концертов. Над матерью Барият смеялись соседи. Незнакомые женщины показывали на нее пальцами как на богоотступницу. Но чаще всего доставалось самой Барият. Ей вслед бросали камни, раз ударили в лицо, а однажды какой-то фанатик погнался за ней с заряженным наганом. Аргумент был один: «Как смеет горянка показываться на сцене да еще кривляться?!»
– Пусть убьют, – поклялась Барият, – но сцену я не оставлю.
Прошли годы. И, когда Барият с театром появлялась в аулах Дагестана, перед нею стелили ковры, к ее ногам бросали цветы, целовали, прижимали к груди как самую близкую родственницу. Матери называли ее именем своих дочерей. Когда республика отмечала 50-летие со дня рождения актрисы, надо было видеть, какой поток писем, подарков, сувениров шел в те дни в Махачкалу.
Народ выдвинул ее депутатом Верховного Совета СССР, неоднократно – депутатом Верховного Совета Дагестана.
В 1960 году во время Декады дагестанской литературы и искусства в Москве кумыкский театр показал «Каменного гостя». Роль Лауры исполняла Барият. С необыкновенным волнением актриса ждала, что скажет Москва, где живут и работают лучшие в мире ценители искусства. И те откликнулись. Профессор, народный артист СССР Рубен Симонов сказал: «Лаура в исполнении Барият Мурадовой – один из лучших образов классической драматургии».
Но, может, это комплимент доброго мастера «провинциальной» актрисе? Ничего подобного. Вот отзыв Людмилы Целиковской: «Пятьдесят раз я сыграла Лауру в «Каменном госте». Актриса Барият Мурадова познакомила меня с такой Лаурой, которую я до сих пор никогда не знала».
Сцена из спектакля «Потопленные камни» – Барият Мурадова и Тажутдин Гаджиев
Их, отзывов, много. Вот что сказала народная артистка Советского Союза Любовь Орлова: «Барият Мурадова, мы с вами почти незнакомы, но я увидела вас в роли Лауры и полюбила навсегда».
В мае 1960 года за выдающиеся сценические успехи Указом Президиума Верховного Совета СССР Барият Мурадовой было присвоено звание народной артистки Советского Союза.
Семья Мурадовых дала не только Татама и Барият.
Сестра Барият – Саният Мурадова тоже славилась как одна из талантливых артисток в республике. Ее герои – немного ворчливые, немного задиристые, немного смешные, но, в общем, очень добрые люди. Саният – кавалер ордена «Знак Почета», народная артистка Дагестана, заслуженная артистка РСФСР.
Дочь Барият Инесса тоже актриса. Она окончила театральное училище имени Щукина. Вторая дочь Барият Мурадовой – Бэла Мурадова – прямого отношения к сцене не имеет, но тоже связывала свою жизнь с искусством. Она скульптор, участница и лауреат многих выставок.