Дочери дракона
Шрифт:
Мне больно на него смотреть. Я думала, поездка ему поможет, но в итоге ничего не вышло. С самого приезда он произнес с десяток фраз, не больше. Он не изучает путеводители и не задает десятки вопросов экскурсоводам, — когда мы раньше куда-нибудь ездили всей семьей, отец всегда так делал, чем ужасно меня смущал. По-моему, эта поездка нам обоим напомнила про маму. Ей бы тут понравилось.
Я лежу на своей кровати, уставившись в потолок, и стараюсь вспомнить самые интересные моменты тура. Дворцы, музеи, жутковатую поездку к демилитаризованной зоне между Северной и Южной Кореей. И сегодняшний день — визит в приют и ужасную новость, что я, оказывается, убила свою биологическую
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Всю ночь мне снится что-то странное. Мама часто говорила, мол, сны показывают, кем ты становишься, когда устаешь быть собой. В детстве я пыталась запоминать сны, но они были довольно бредовые, и я стала бояться своей скрытой сущности. Так что сегодня, проснувшись, я сразу отгоняю сновидения. Я толком не отдохнула, а мне явно понадобится куча сил, чтобы просто пережить этот день. Хорошо бы так и остаться тут валяться, думаю я, натягивая одеяло до подбородка, но потом вспоминаю про гребень с двухголовым драконом и про визит к той старухе. Я заставляю себя встать.
Доктор Ким нам сказал, что в Итхэвон мы отправимся в девять тридцать утра. Папа уже принял душ и почти оделся. Он стоит и бреется, уткнувшись в зеркало. Я говорю ему: «Доброе утро», он что-то бурчит в ответ. Надеюсь, папа согласится мне помочь. Когда он выходит из ванной, я говорю, что все-таки хочу поехать по тому адресу и узнать про гребень, и прошу папу сказать доктору Киму, что я плохо себя чувствую и в Итхэвон не поеду.
— Ты уверена? — спрашивает он, надевая рубашку. — Лучше бы отдать гребень доктору Киму, как он предлагал, и вместе поехать за покупками.
— Папа, ну ладно тебе! — Иногда он забывает, что я все-таки уже не ребенок.
Он вздыхает и соглашается соврать Киму.
— Только будь очень осторожна, — говорит он.
Я отвечаю, чтоб он не беспокоился: когда он вернется из Итхэвона, я уже буду в гостинице. Папа достает из бумажника две сотни долларов и вручает мне, а потом грустно улыбается и выходит из номера.
Когда папа и остальные участники нашей группы уезжают, я выскальзываю из гостиницы и ловлю одно из вездесущих в Сеуле крохотных белых такси. Я называю водителю адрес, указанный в записке из свертка.
— Вам точно именно туда, мадам? — спрашивает таксист. На карточке с лицензией написано, как его зовут. Судя по количеству «цз» в имени, он китаец. Парень болезненно тощий, отросшие пряди волос закрывают уши.
Я еще раз зачитываю адрес.
— Ладно, — говорит он. — Тридцать пять долларов. Американских. Или тридцать пять тысяч корейских вон.
Дороговато, но мне все равно, и я соглашаюсь. Мы выезжаем на главный бульвар и едем на юг, к реке Ханган. Небо затянуто коричневым маревом. Похоже, день опять будет знойный. Мы едем через деловой район Сеула, мимо больших универмагов «Косни» и «Хёндэ» и десятков модных бутиков — «Булгари», «Гуччи», «Джимми Чу». Кроме бутиков, здесь есть сотни магазинчиков поменьше с неоновыми вывесками на корейском, английском, японском, китайском и еще каких-то языках, которых я даже не могу опознать. Повсюду модные кафе и дорогие рестораны. Уличные торговцы суют свой товар прохожим. На тротуарах полно людей, а на мостовой — машин. Мы переезжаем через Ханган по мосту Мапо. Вокруг нас стоят, как солдаты по стойке смирно, сеульские небоскребы.
Мы переезжаем еще один мост и сворачиваем в следующий торговый район. Водитель
Так вот она какая, Корея. Наконец-то я оторвалась от организованной группы и вижу настоящую жизнь страны. Корея — не только дворцы, музеи и туристические местечки, куда нас возили на экскурсии. Корея тут, на этих улицах. Вот где я родилась. У меня с этими людьми общая ДНК. Я начинаю верить, что найду здесь ответы на мучающие меня вопросы.
А еще у меня теперь есть гребень. Он должен значить что-то важное. До сих пор мне некогда было его как следует изучить, поэтому я достаю сверток из сумки и разворачиваю. Поднеся гребень поближе к глазам, я рассматриваю его, ищу, не упустила ли чего. Темно-зеленый, почти черный черепаховый панцирь безупречно сочетается с белой слоновой костью двухголового дракона. Меня снова восхищают изящные зубцы и плавные очертания гребня, а золотая кромка идеально уравновешивает композицию. Интересно, откуда та старуха взяла такую великолепную вещь. Интересно, почему она считает, что гребень должен быть у меня.
— Что это у вас?
Я вскидываю голову. Мы стоим у светофора. Водитель развернулся ко мне, перекинув локоть через спинку сиденья. Он показывает на гребень.
— Ну, просто… подарок, — говорю я.
— Подарок? — переспрашивает он. — Честно? Штука-то непростая! Кому дарите?
— Нет-нет, это мне его подарили. — Я поспешно заворачиваю гребень и сую его в карман.
Парень ухмыляется, демонстрируя плохие зубы.
— Везет же! Непростая штука, очень непростая!
Я отодвигаюсь подальше и спрашиваю, долго ли нам еще ехать. Он говорит, что мы почти на месте, и поворачивается обратно к рулю. Свет на светофоре меняется, и мы снова трогаемся.
Улицы, по которым мы едем, становятся грязнее, а краски вокруг уже не яркие, а унылые. Мы находимся в сеульской версии гетто. Народу тут мало, и я впервые вижу в Корее мусор на тротуарах. Я поднимаю стекло и отодвигаюсь от окна. Мы сворачиваем на узкую улицу, застроенную жилыми домами трущобного вида, и подъезжаем к тротуару. Таксист объявляет, что мы приехали.
Машина стоит перед неприглядной восьмиэтажкой. Из половины окон свисают проржавевшие кондиционеры. Одно окно открыто, и оттуда вниз на улицу бессмысленно глазеет женщина. По тротуару бредет старик, шаркая ногами. Над обветшавшей дверью надпись на корейском и номер 315. Я спрашиваю водителя, точно ли это нужный адрес. Он уверяет, что точно.
— Мне подождать? — спрашивает он.
Я оглядываю грязную улицу и понимаю: если отпущу такси, придется несколько кварталов тащиться по этому жутковатому району, чтобы найти другое.
— Да, лучше подождите, — прошу я.
— Хорошо, — говорит водитель, выключая двигатель. — Пятнадцать американских долларов за пятнадцать минут. Только сначала заплатите тридцать пять за дорогу сюда.
Я достаю из сумки тридцать пять долларов и даю ему, потом вылезаю из такси и смотрю на дом. Предупреждаю таксиста, что не знаю, сколько тут пробуду. Парень отвечает, что подождет сколько надо.