Дочери Лалады. Повести о прошлом, настоящем и будущем
Шрифт:
– Матушка Земеля, сестрица Тихомира! Не будьте так суровы к Бранушке, не корите её, лежебокой не зовите. Она ведь в море без устали трудилась, чтобы мясо добыть – и для нас, и для всего Севера! Пусть теперь вволю отдыхает, она это заслужила. Хвала Лаладе, что вернулась она домой живая и здоровая, что Белая Мать её в пучину морскую не утащила!
При последних словах голос девочки задрожал, а глаза намокли. Брана, свесив руку с печной лежанки, растроганно погладила сестрёнку по льняной головке.
– Ты ж моя родная... Ну-ну, полно. Я дома, всё хорошо. Что со мной может стрястись? – И, чтоб подбодрить и развеселить Ягодку, с усмешкой
Ягодка сквозь слёзы улыбнулась.
– А ты, Бранушка, кушай, – захлопотала она, намазывая любимое лакомство сестры, морошку с мёдом, на сдобный калач и подавая его с миской киселя Бране на печку. – Кушай, родная, а то вон как отощала!
– Да, похудела слегка, – погладив себя по впалому животу, хмыкнула кошка-охотница. – Но это ничего: зима длинная – отъемся. – И, принимая из рук сестрицы угощение, добавила вполголоса, ласково: – Благодарю, солнышко моё ясное. Только ты одна в этом доме меня любишь, только ты понимаешь!
– И балует тебя сверх меры, – усмехнулась матушка Земеля. – Ты б лучше, чем на печке бока отлёживать да чрево отращивать, сестрице любимой по дому помогала.
– Она и помогает! – с жаром заверила Ягодка, забираясь на лежанку к Бране. И, откидывая с её лба слегка влажные от щедрого печного тепла прядки волос, проворковала: – Она всё-всё делает, что ни попросишь! Золотые у Бранушки руки, яхонтовые!
Брана отзывалась довольным и сытым мурлыканьем, а сестрица чесала её за ушком да подсовывала куски повкуснее.
– Это ты у меня золотая да яхонтовая, – мурчала Брана, жмурясь. – Солнышко моё родное, голубка моя милая...
* * *
Треснула на земной груди корка льда, и наполнилась она весенним дыханием. Вылез зелёный пушок коротенькой травки, зацвели первые, самые ранние цветы, и Белые горы загудели от веселья: пришла Лаладина седмица – пора гуляний, пора судьбоносных встреч и молодой любви.
Солнце играло на рыжих волосах молодой кошки-холостячки Ильги медным блеском, медово-тёплым, задорным. Вокруг бурлили пляски, звенел девичий смех, пищали дудочки и сыпалось бряцанье бубнов, а Ильга стояла подбоченившись – стройная, статная, тонкая в талии, но исполненная пружинистой звериной силы. Её ладная, точёная фигура в нарядном вышитом кафтане с кушаком далеко виднелась у всех на обозрении и сияла самодовольством. Изящно выставив вперёд ногу в алом сапоге с загнутым мыском и золотой кисточкой на голенище, рыжая кошка как бы говорила всем своим видом: «А ну-ка, девушки, попробуйте-ка меня не заметить! Пожалеете, что не выбрали меня, такую удалую да пригожую!» Если б в человеческом облике у неё были видны кошачьи усы, она непременно их гордо покрутила бы, красуясь.
Бац! Обглоданная птичья кость возмутительным образом стукнула Ильгу по плечу, оставив на ткани кафтана жирное пятнышко. Кошка, негодующе фыркнув, принялась озираться.
– Это кто тут такой невоспитанный? – сверкая грозным взглядом, процедила она. – Кого в детстве мало уму-разуму учили? Чья наглая задница просит порки?
Блям! Вместо ответа на эти совершенно естественные с её стороны вопросы к ногам кошки увесисто шмякнулась баранья лопаточная кость – тоже чистенькая, старательно объеденная кем-то. Хорошо хоть, не по голове попала! Ильга подобрала улику и отправилась на поиски «преступницы».
Столы с угощениями стояли под открытым
– Кажется, кто-то пришёл на Лаладины гулянья не судьбу свою искать, а пожрать на дармовщинку! – язвительно воскликнула она.
– А как же, не без этого, – казалось, совершенно не уловив в словах и голосе Ильги обидную насмешку, простодушно отозвалась любительница угоститься за чужой счёт. И опять прицельно открыла рот, чтобы урвать самый жирный, самый лакомый кусочек мясца.
– Ты девушек-то вокруг себя вообще замечаешь? – хмыкнула Ильга. И добавила, кивая на баранью ногу, призывно истекавшую соками: – Хотя, судя по всему, у тебя есть дела поважнее. Встрече с ясноокой красавицей ты предпочитаешь свидание с бараньей ляжкой, да?
– Вот угощусь сперва на славу, а потом можно будет и на девушек поглядеть, – ответила светловолосая кошка. – Для всего найдётся своё время.
Судя по окающему, воркующему, мурлычуще-ласковому говорку, перед Ильгой была уроженка Севера. Её глаза цвета мышиного горошка мерцали на солнце лиловато-синими самоцветами, а расшитый бисером пояс с пряжкой поддерживал кругленькое и уютное, хоть и не очень далеко выступающее, но заметное брюшко. Хорошее, доброе такое, выдающее в своей обладательнице жительницу сурового северного края и большую любительницу вкусно покушать. Вообще это было обыкновенным делом у северянок – кряжистых, ширококостных, склонных запасать жир. Впрочем, крепкие руки и ноги у этой кошки излишней полнотой не страдали, только область пояса сыто расплылась – уж не затянешь на ней кушак до отказа. Ильга, обладательница осиной талии, хмыкнула, пренебрежительно окинув взглядом далёкую, по её мнению, от совершенства фигуру северной белогорянки.
– Да, по тебе и видно, что угощение у тебя стоит на первом месте, – сказала она ехидно. – Баранья нога хороша, вот только в супруги её не возьмёшь.
Северянка пропускала мимо ушей все её колкости, зато не упускала возможности побаловать себя жирной бараниной. Эта непробиваемая, непоколебимая невозмутимость бесила Ильгу: уж она и так, и сяк пыталась задеть эту обжору, а та – хоть бы хны. Слушает да ест себе, твердолобая!
– Ты, кусок сала бесчувственный! – не выдержала рыжая кошка, уперев руки в бока. – Когда с тобой разговаривают, надо хотя бы для приличия что-то отвечать! Ты вообще понимаешь, о чём я толкую? Или мозги у тебя тоже жирком заплыли?
Северянка хладнокровно расправлялась с бараньей ногой. Обгладывая кость, она подняла палец – мол, погоди, доем и сейчас ка-а-ак отвечу! Но ответ Ильгу обескуражил.
– М-м-рр, – проурчала жительница Севера, с чмоканьем обсасывая жир с косточки. – Ты чего такая злая, сестрица? Ты не проголодалась, часом? Вот, угощайся, тут много всяких яств, на всех хватит. Может, хоть подобреешь.
– Злая?! А потому что не надо швыряться объедками направо и налево! – окончательно рассердилась Ильга. – Тут, между прочим, люди ходят! Ты этой лопаткой меня чуть не убила, любезная!