Дочери леса
Шрифт:
Две сестры стали медленно ходить среди поваленных деревьев, внимательно их разглядывая. От них пахло сыростью, землей и пометом чудища. Местами на стволах зияли глубокий царапины от когтей Лиходея. Валенки противно утопали в рыхлой грязи.
—Тут точно поорудовал леший, Веточка. Видать всю ночь к дому нашему подбирался, да маменькины чары его не пустили. — Проклятие держалась подальше от сестры, специально выдерживая расстояние.
— Давай вернемся Рыжик? Прошу тебя! — Веда попыталась схватить ее за руку, но Проклятие вовремя
—Ты сама мне говорила, что страх нужно полюбить. Ты чувствуешь, какой он холодный, — Зеленоглазка задумчиво стала трогать воздух пальчиками. — Я будто его ощущаю. Какой твой леший на вид? Страшный? — Проклятие возбуждал страх. Она немела при мысли об ужасном чудовище. Чувствовала бабочек внизу живота.
— Очень, очень страшный! Рыжик вернемся, я прошу тебя, — умоляла Ведочка. — Мне вчера так досталось, не хочу, чтобы маменька опять рассердилась.
Веда шла на сестру, а сестра отходила все глубже - пятилась, широко расставив руки. Она шагала спиной к чаще. Словно дразнилась, временами то прятала ручки за спину, то снова их растопыривала в стороны.
Когда Веда в очередной раз попыталась ее схватить, Проклятие взобралась на ствол поваленного дерева и побежала еще дальше уже не на несколько, а на несколько десятков шагов в сторону запретной чащи.
Она перебежала черту за которую запрещала заходить Грета.
— Вернись милая! Не делай этого, сестра!!! — Глаза Веды застыли в испуге.
Сегодня Проклятие вела себя странно. Обычно эта трусишка боялась даже собственной тени, но тут ее словно подмывало увидеть чудовище.
Дар Апокрифезиса усиливался.
— У-у-у-у я боюсь! Как мне стра-а-ашно! — шутила она с невозмутимым каменным лицом. Вдобавок Проклятие сняла с себя защитный медальон и сказала: — Страх и опасность так притягательны и так страшны, что я чувствую, как они обволакивают меня, и не хочу им сопротивляться. — Проклятие бросила медальон на землю и улыбнулась. Топнула ножкой и станцевала, закружилась и захихикала.
В густых зарослях на заднем фоне показался Лиходей.
Его мрачный образ полный зловещности и дурных намерений вырос среди поваленных деревьев. Два глаза угрозой блеснули в полумраке леса. Он крался, опираясь на длинные руки подобные древесным корягам. Веда раскрыла рот — онемела от ужаса.
— Зачем ты это сделала?! Немедленно одень медальон! Одень медальон скорее!!! Сестра ты не в себе! Вернись Рыжик, он идет!!! Он идет!!! Сестра обернись!!!
— Я тебе не верю, Веточка. Не обернусь. Ты чувствуешь, как притягательна опасность? — странная сестрица даже не думала сопротивляться. Она повернулась к чаще спиной и в последний раз широко расставила руки: — Смотри, я леший! Я страшный лесной ду-у-ух! А если он сзади, то пускай схватит меня и утащит в глухую чащобу.
Я этого хочу...
— Назад Проклятие! Я приказываю тебе, вернись сестра!!! — кричала в отчаянье Веда. Она стояла на безопасном расстоянии и ничего не могла поделать.
А леший приближался все ближе.
— Ну ладно тебе трусиха! Так уж и быть я возвращаюсь.
Но было поздно.
Лесную глушь разразил детский протяжный окрик. Коварный леший бегом удалялся в сторону непроглядной чащи. В руке он сжимал Проклятие.
Воздух сотрясался его зловещим хохотом.
Вслед ему смотрела несчастная Веточка и ничего не могла поделать.
10
Она так и стояла с раскрытым ртом не в силах принять решения.
Дух смелости, сидящий в Проклятии, превратил ее из пугливой девчонки в безрассудную авантюристку, которую теперь привлекала опасность.
Издали за картиной холодно наблюдала Ворожба, будто бы ей было все равно — равнодушно смотрела она. Ворожба стояла в своей волчьей шубе с бубончиками на воротнике, на голове был не по погоде повязан белый летний платок. Когда она увидела, что Проклятие уволок леший, то стала кричать сестре, чтобы та возвращалась в дом, что нужно дождаться Грету и ничего не делать без нее.
"Позволишь чудовищу забрать у тебя сестру? — спросил голос Апокрифезиса. — Что же — весьма разумно. В твоем положении Мы бы тоже ее оставили. Тем более что она сама виновата. Надо же было так рисковать!"
— Мой господин, это ваш дар изменил ее! Я знаю Рыжика, и она бы не стала так глупо себя вести! Что же теперь делать?
"Мы дали вам дар по своей великой милости, но вы сами должны управлять им! Мы сделали твою сестру храброй, для того чтобы она смогла стать ведьмой — Мы так решили, никто не смеет осуждать наши великие решения!" — терпеливо высказался владыка. Его голос не был наполнен гневом или обидой. Он был похож на голос учителя.
— Простите меня мой господин, — Веда хоть и была на него сердита, но разве смела она проявлять непочтение?
"Ты так и будешь стоять тут с открытым ртом?"
— Нет! Я спасу ее от Лиходея! Это я во всем виновата. Он приходил за мной.
"Так поспеши..."
На этом Апокрифезис замолчал. Веда в последний раз посмотрела в сторону Ворожбы которая надрывая горло звала ее обратно в дом, и со всех ног побежала в запретную чащу на восток спасать свою возлюбленную сестрицу.
* * *
Бежать пришлось долго — очень долго. Бегунья сжимала в руке свой медальон, пробираясь по зарослям леса не обращая внимание на подступающий леденящий страх, прислушиваясь ко всем недружелюбным звукам таящимся в нем — шорохам, будто призраками блуждающими в тени деревьев.
На пути Веду сопровождали любопытные вороны — они летели следом за ней перепрыгивая с ветки на ветку и громко каркая, словно подсказывая дорогу. Ведьмачье чутье помогало ей идти по следу Лиходея. Ей даже повстречался труп раздавленного оленя, впечатанный в землю по самые ребра. Похоже, что леший был так рад поимке маленькой девочки, что совершенно не смотрел под ноги, когда убегал.