Договор на одну тайну
Шрифт:
Эд закинул в себя половину отбивной за считаные секунды. Вдогонку послал дольку помидора и вымоченную в майонезе булку.
– Чудесно! – промурлыкал Корнилов, прожевав все это и проглотив. Хотя разогретое мясо не так нежно и ароматно, как свежеприготовленное, но все равно могло усладить вкус Эдика. Он очень любил покушать. Не просто набить желудок, а получить удовольствие от пищи. Оказываясь за хорошим столом, он пробовал все и порой еле мог дышать от переедания. Но если блюда не устраивали, Эд не ел вовсе. Как-то, попав в Китай, он неделю питался крекерами, привезенными из России, и чаем.
– Фу, навонял! – услышал за спиной Эдик. Это супруга, пока он наслаждался завтраком, неслышно к нему подошла.
– Я не курил еще, – бросил через плечо Эд, принявшись за вторую отбивную.
– Да не никотином, а мясом. – С недавних пор Полина провозгласила себя вегетарианкой и жужжала о том, что испытывает дикие страдания, готовя для супруга стейки и котлеты. Но он пропускал ее жалобы мимо ушей. Если мужик хочет мяса, его баба обязана ему мясо приготовить. А уж есть его самой или нет, ее личное дело.
Поля обогнула стол и уселась напротив Эдика. На ней был пеньюар с перьями, в волосах тоже что-то пушилось. На веках стрелки. Губы в блестках. А между бровей бусинка. Поля зачем-то лепила ее последние несколько дней. Очевидно, кто-то из ее безмозглых подружек ввел это в моду.
– Ты на фига наштукатурилась поутру? – спросил Эд.
– Хочу быть красивой для моего масиии… – Полина, вообще-то она всех просила называть себя Паулиной, выпятила губы и сделала чмоки-чмоки.
Раньше, когда Корнилов смотрел по телевизору скетч-шоу, в которых героинями выступали тупые телочки с полным абгрейдом, возмущался. Не бывает таких дур! Даже наполовину… Но его жена доказала обратное. Она выглядела и вела себя точно так, как карикатурные тупицы с сиськами и губами. При этом Эд знал, она не такая. Он же помнил Полину доброй и милой, естественной, открытой, искренней! Не может человек измениться кардинально. Спрятаться от мира в личине кого-то другого – да. Это Поля и делала. И если так ей было спокойнее, что ж… Эдик готов был с этим мириться. Не такая уж большая жертва с его стороны.
Снова зазвонил телефон. Эдик снял сотовый с подзарядки и сунул в карман домашних штанов, когда отправился на кухню. Все тот же незнакомый номер. Сбросив звонок, Корнилов вернулся к еде. Трапезу он мог прервать только ради нескольких людей: мамы, жены, двух ближайших своих помощников и лучшего друга, ныне проживающего на Кипре. Остальным, пусть среди них даже мэр города или начальник порта, перезванивал, закончив кушать.
– Ой, смотри, Масик! – взвизгнула Поля и ткнула акриловым ногтем в окно. Вид у нее был такой, будто она увидела во дворе чупокабру.
Эдик обернулся. По гравийной дорожке, ведущей к дому, шли двое. Коттедж находился на охраняемой территории, и Корниловы не особо пеклись о том, заперта калитка или нет. Старались закрывать на засов, но иногда забывали. Поэтому появление на участке посторонних не удивило особо. Но напрягло то, что один из мужчин был в полицейской форме.
Поля взволнованно закудахтала что-то на своем курином языке, но Эдик шикнул на жену, и она замолкла. Тут же по дому разнесся требовательный звонок. Корнилов, отставив тарелку, пошел открывать.
– Эдуард Константинович Корнилов? – обратился к хозяину дома штатский. Он казался ровесником Эдика. Умное лицо, худощавая фигура, короткая стрижка, дешевая одежда, но дорогая, удобная обувь. Оперативник убойного отдела, почему-то сразу решил Корнилов.
– Да, это я.
– Капитан Лаврушин, уголовный розыск, – представился полицейский, продемонстрировав свою ксиву. – Мы можем войти?
Эдик молча посторонился, впуская визитеров. К ним тут же подскочила Полина и стала засыпать вопросами. Лаврушин ответил только на последний: «Как вы попали на охраняемую территорию без согласования с нами?»
– Сотрудников полиции ваши чоповцы не имеют права останавливать. А согласовать я лично хотел, да ваш муж трубку не взял.
– Откуда у вас мой телефон? – спросил Эдик.
– Узнать – не проблема. Вы легальный бизнесмен, и ваши контакты пробиваются за минуту. Не возражаете, если мы присядем?
– Извольте. Чего-нибудь желаете из напитков?
– Водички бы холодной, – выпалил «форменный», утирая со лба пот.
– Полина, принеси, пожалуйста, господам полицейским воды. Но сначала мне футболку.
Жена унеслась выполнять поручения. Поскольку ей не хотелось пропустить начало разговора, то вернулась она меньше чем через минуту. Мужу сунула футболку, полицейским воду в пластиковых бутылках, не удосужившись перелить ее в стаканы.
– По какому вопросу вы ко мне, господа? – спросил Эдик, одевшись.
– Вы владелец старого дока?
– Совершенно верно.
– Два часа назад там был найден труп со следами насильственной смерти.
Полина вскрикнула.
– Это печально. Но при чем тут я? Доком я всего лишь владею, но не эксплуатирую его и не бываю там.
А про себя подумал: «Почему о происшествии я узнаю от полиции, а не от своих помощников?» Охрана дока обязана была доложить о происшествии своему начальству, оно – своему, и новость должна была дойти до Эдика… Но не дошла!
– Почему не спросите, кого убили? – Лаврушин сделал добрый глоток воды и остро посмотрел на Эдика.
«Где-то подвох, – понял он. – И все серьезнее, чем кажется…»
– И кого же убили?
– Господина Музеридзе. Малхаза Адоевича. Это имя вам явно о чем-то говорит, не так ли?
В их краях грузин было не так много, как армян или кабардинцев. А уж тем более с такими сложными именами-фамилиями-отчествами. Поэтому Эдик не сомневался, о каком человеке сейчас шла речь. Поэтому кивнул.
– Как вы относились к нему?
– Никак. Даже не вспоминал.
– Ой ли? Из-за Малхаза вы чуть не оказались в тюрьме когда-то.
– Не оказался же.
– Чудом.
– То есть вы считаете торжество справедливости чудом, господин капитан? – вскричала Полина.
– Улики против Малхаза появились в последний момент и из ниоткуда, – парировал Лаврушин. – И это очень попахивает подставой.