Док Сэвидж. Выпуск первый
Шрифт:
— Было только два выстрела, — начал объяснять Док, — к тому же патроны такого огромного размера имеют только двуствольные громадные винтовки.
— Давайте что-нибудь делать! — прогудел Манк. — Убийца может скрыться, пока мы здесь пережевываем одно и то же!
— По-моему, он уже скрылся, по крайней мере я не обнаружил ни одного его следа даже с помощью бинокля, — отвечал Док, — но, без сомнения, мы будем действовать!
Буквально четырьмя краткими предложениями, по одному каждому, Док отдал распоряжения Ренни, Длинному Тому, Джонни и Манку, не объясняя детально, что им нужно делать. В этом не было необходимости. Он просто подкинул им идею — и они приступили к работе. Они были чертовски умны, друзья Дока.
Инженер Ренни достал из письменного стола логарифмическую линейку, пару циркулей, бумагу, моток шпагата. Затем он начал изучать отверстие в сейфе, пробитое пулей, с целью определить траекторию полета, учитывая даже незначительное отклонение, которое могло произойти при столкновении пули с окном. Через полминуты Ренни при помощи шпагата выстроил линию полета и теперь наклонился над ней.
— Быстрее пускай, Длинный Том, — закричал Ренни с нетерпением.
— Только не нервничай, — недовольно сказал Длинный Том. Он выполнял свою часть работы так же быстро, как и инженер Ренни.
Длинный Том быстро сбегал в библиотеку и лабораторию и притащил кучу разных проводов, электроламп, розеток. Взяв еще карманное зеркальце — ни у кого иного, как у Манка, — Длинный Том соорудил прибор, проектирующий узкий, чрезвычайно мощный луч света. Добавив линзу от электрического фонаря и лупу из очков Джонни, он закончил свое замечательное произведение. Затем он навел свой световой луч на шпагат Ренни так, чтобы пустить свет по линии натянутого шпагата в мрачную груду небоскребов и высветить то место, откуда стреляли.
В это же время Джонни восстанавливал разбитое вдребезги оконное стекло, используя свои опытные, терпеливые пальцы и зоркие глаза, натренированные за многие годы работы над составлением из кусочков античных глиняных изделий или над восстановлением доисторических исполинов из разрозненных костей. Обыкновенному человеку понадобилось бы много часов, чтобы сложить мелкие осколки, когда-то составлявшие окно, а Джонни управился за считанные минуты.
Джонни направил черный свет лампы на собранное стекло. И вновь появилось светящееся голубое послание. Целое и невредимое!
Из лаборатории вышел переваливаясь Манк. В больших, покрытых густыми волосами руках, свисавших ниже колен, он нес несколько плотно закупоренных бутылок с содержимым какого-то отвратительного цвета.
Манк держал в своей памяти тысячи химических формул и ему не составило труда приготовить вещество для борьбы с противником, когда они загонят его в угол. Это был газ, способный мгновенно парализовать человека, но действие газа было временным и несмертельным.
Все собрались вокруг стола, на котором Джонни сложил стекла. Все, кроме Ренни, все еще делавшего свои расчеты. Как только Док осветил черным фонарем сложенные осколки, они прочитали написанное когда-то на окне послание:
"Важные документы — за красным кирпичом."
Не успели друзья вдуматься в смысл надписи, как услышали громкий крик Ренни:
— Это из обзорной башни, на том недостроенном небоскребе. Стреляли оттуда, и меткий стрелок должен быть еще где-то там наверху!
— Едем! — скомандовал Док, и все, выбежав в огромный, ярко освещенный коридор, ринулись к лифту. Никто из парней не придал особого значения тому, что Док отстал от них на несколько секунд, если они вообще заметили это. Док никогда не упускал из виду мелочи — мелочи, которые часто имели поразительные последствия в дальнейшем.
Компания ввалилась в открытый лифт так неожиданно и шумно, что перепугала дремавшего лифтера. Вряд ли он смог уснуть потом на своем посту до конца ночи!
Жалобно подвывая, кабина опустилась вниз. Док и его пятеро друзей все вместе производили потрясающее впечатление. Они совсем сбили с толку лифтера, и, если бы не Док — он все время держал свою бронзовую, с длинными пальцами руку на кнопке кабины, — лифт угодил бы вместо первого этажа в подвал.
Все быстро пробежали вестибюль и выскочили на улицу. У обочины дороги стояло такси в ожидании пассажиров, водитель мирно дремал за рулем. В машину уселись четверо, а Док и Ренни устроились на подножке.
— На Барни Оулдфилд! — Док указал шоферу, куда ехать. Автомобиль сорвался с места как ужаленный.
Дождь заливал сильное бронзовое лицо и прямые, густые темно-бронзовые волосы Дока, но и кожа, и волосы этого человека были водонепроницаемы. Под проливным дождем Док оставался сухим.
Улицы почти пустовали. Возможно, более людно было около театра.
Взвизгнув тормозами, такси остановилось у тротуара. Док и Ренни в тот же миг кинулись ко входу в новый небоскреб. Четверо пассажиров вылетели из машины, у Хэма, как обычно, в руках была плоская черная трость.
— А кто мне заплатит? — взвыл шофер.
— Жди нас здесь! — обернулся к нему Док.
В уже отстроенном вестибюле Док сразу же начал звать ночного сторожа, но никто не откликался, хотя сторож обязательно должен был находиться в здании.
Подошли все остальные, и они вошли в лифт, направив его на самый верхний этаж. Сторожа не было! Поднялись до лестничной клетки, где торчали только голые металлические прогоны, и здесь нашли сторожа.
Им оказался ирландец — крупный человек с толстыми красными щеками, напоминающими яркие рождественские яблоки. Во рту у него торчал кляп, а сам он был связан. Сторож очень обрадовался, когда Док освободил его, и весьма удивился тому, как Док, не трогая узлов, просто и легко разорвал крепкие веревки голыми руками, как будто тонкие шнурки.
— У человека не может быть такой силы… — бормотал ирландец на ломаном английском.
— Кто тебя связал? — настойчиво спрашивал Док. — Как он выглядел?
— Клянусь, я не знаю, — заявил сын Ирландии. — Я его не видел и не слышал, заметил только одно — кончики пальцев этого человека красные. Как будто он окунул руки в кровь!
Шесть мужчин ловко пробирались вверх по лабиринту из металла. Они оставили ирландца одного, потирающего натертые веревками места на теле и все время повторяющего самому себе о человеке, который порвал веревки одними пальцами, и о другом, у которого пальцы были красными.