Док. Охота на скреббера
Шрифт:
— Это всё, больше нету, — пробубнил он виноватым голосом.
— Пока хватит. И живчик оставь. Поем, потом выпью. К завтра точно приду в норму. Ты только про ужин не забудь, или что там следующее? — говорил я с трудом, да ещё и шепелявил в добавок ко всему.
Передних зубов я не обнаружил на месте, наверно, остались валяться там, в туалете, или ещё где-то.
— Обед скоро, — шмыгнув носом, ?санитар? добавил:
— Это я так, перекусить хотел. Ничё, до обеда потерплю, — и вышел.
Еду он мне поставил на краю кушетки, прямо на матрац, пропитанный
— Эй, есть будешь? — шёпотом, но достаточно громко, спросил я у него. Тишина в ответ. — Ну, ладно, как хочешь, — я принялся за поглощение пищи и, чем дольше ел, тем меньше ощущал боль.
— С каких это пор у муров такая пайка?! — усмехнулся Каштан.
— Долго рассказывать.
— А зубы где потерял?
— Там же, где и себя. Ну, так, где мы?
— Это — старая ментура. Кажись, ещё времён Коммунизма. Ты на стабе. Тут вроде небольшой базы и разделочного цеха. Народу девять человек охраны и один врач. Ну, типа врач. Тот, который разборкой людей занимается. Эта камера в подвале, отсюда тебе не слинять при всём твоём желании. Ну только если ты в настоящего призрака превратишься, как мы.
— Нет, с этим пока подождём.
— Согласен. Расчленёнка на этом же этаже, в бывшей душевой. Оттуда тоже не свалить. Вот, если бы тебя перевели в камеру туда, наверх… Там легко, стена всего в один блок.
— И как же мне туда попасть?
— А, вот этого мы уже не знаем. Думай, голова, думай, а то ты только пищу в неё кладёшь, — усмехнулся Рыжий.
— Угу — я медленно пережёвывал эту самую пищу, остатками зубов и пытался думать, но ничего путёвого в голову не лезло.
Доев и допив всё принесённое, со страшной силой захотел уснуть. Регенерация требовала полной отключки организма.
— Ладно, я посплю пока немного. Может, потом смогу чего-нить придумать, как проснусь, — эти слова я говорил уже в полуспящем состоянии.
Проснулся от какой-то суеты.
Двое ?санитаров? толклись около кровати моего соседа.
— Надо было сразу ему капельницу поставить, а ты, — парень загнусавил, передразнивая товарища, — ?До утра вытянет, один хрен, его уже на разборку ?. И кого теперь на разборку Док пустит, если этот кони двинет? Хм.
— Да ладно тебе, не гунди. Не сдохнет. Сейчас прокапаем немного, и дотянет, никуда не денется.
— Смотри, Длинный, если что, я Доку так и скажу, что это ты спораны тыришь, и на карман себе кладёшь. Вон, Тундру уже подставил, теперь и меня хочешь? А, хрен, тебе в сраку по самые гланды, чтобы голова не качалась! — говоривший сунул Длинному фигу под самый нос.
Длинный, действительно, был длинным и худым типом. Если, описывая нормальных людей, употребляют слово ?телосложение?, то у Длинного — только ?теловычитание? и никакого сложения.
— А, с этим что не так? — Спросил Длинный, кивнув в мою сторону.
— Уже ничего, но вчера чуть
— Да, хули, ты кипишишь, Упырь? Ты же сам в доле.
— В доле, — буркнул Упырь. — Да только, если эта доля боком из-за твоей жадности скоро не вылезет. Сам будто не видишь? Или у тебя две жизни?
— Ладно, не бухти. Выкрутимся, — это уже услышал из-за запирающихся дверей камеры.
— Ну, что, выспался? — Не успела за мурами закрыться дверь, как тут же материализовались двойняшки, оба одновременно.
— Выспишься тут, — промямлил я недовольно. — Сколько времени-то?
— А, шут его знает, — пожал Каштан плечами. — Ночь.
— Понятно. Тогда ещё посплю. — И тут же отключился.
— Та-ак, ну, что у нас тут с новеньким? — услышал я сквозь сон уже знакомый голос.
— Всё хорошо, Док. Почти здоров, как и обещал. Эй, проснись. — Пихнули меня в плечо.
Я открыл глаза и теперь уже более ясно разглядел этого мудака в белом халате.
— А, ну-ка, поднимись, — обратился ко мне Док, сопровождая сказанное жестом.
Я аккуратно привстал на дрожащей от болезненной слабости правой руке. Голова закружилась, и я вновь опустился на кушетку.
— Не могу пока, сотрясение слишком сильное. Голова кружится, тошнит, слабость, — прошептал я пересохшими губами.
Встать-то я мог, хоть и с трудом, но, зачем им об этом знать? Я намеревался их позже порадовать своим резким выздоровлением.
— Хм. С чего ты взял, что у тебя сотрясение?
— С того, что я врач и уж определить сотрясение мозга, вполне способен, даже в таком состоянии.
Лицо тёзки стало напряжённым, глаза так и сверлили меня.
— В какой области? — вкрадчиво поинтересовался он, не сводя с меня глаз.
— Нейрохирургия.
Брови этого Дока взлетели вверх.
— Хм. А, ну-ка, назови мне обычный набор инструментов.
— Дай горло смочить, — у меня давно уже язык к нёбу прилип.
— Дай ему попить, — приказал он Тундре.
Напившись, я вернул флягу и принялся перечислять:
— Корнцанг — применяется для обработки операционного поля. Их может быть два. Бельевые цапки — для удержания перевязочного материала. Скальпели: должны быть и остроконечный, и брюшистый, несколько штук, так как в процессе операции их приходится менять, а после грязного этапа выбрасывать. Зажимы кровоостанавливающие: Бильрота, Кохера, «москит»; применяются в большом количестве. Ножницы: прямые, изогнутые по ребру и плоскости, несколько штук. Пинцеты: хирургические, анатомические, лапчатые; они должны быть маленькие и большие. Крючки: они же ранорасширители Фарабефа, и зубчатые, и тупые, несколько пар. Зонды: пуговчатый, желобоватый, Кохера. Иглодержатель. Набор разных игл.– Без излишней суеты я извлёк из памяти забытые термины.