Док. Охота на скреббера
Шрифт:
— Мда, это точно, — согласился Рыжий. — На Токио похоже, вроде как…А вон там, в лесу, какой-то лагерь, но… — Рыжий посмотрел на Каштана.
— И во что это «НО» упирается? — понял я, что с этим лагерем тоже не так всё просто.
— Это детский лагерь, Док, — Каштан тяжело вздохнул. — И как ни крути, нам придётся туда сходить. Мутантов там хватает и крупняка нет, так, спидеры да бегуны только. Пустышей жрут.
— А…
— А живых, — перебил меня Каштан, — никого нет… Только мелкие и не очень мелкие зомби.
— Далеко?
— Около десяти километров,
Живчик у меня закончился ещё в обед, и голова уже гудела, и в желудке мутило, так что, хочешь или нет, но идти туда действительно надо.
Дети-зомби, маленькие мутанты с обезображенными лицами и телами, жаждущие мяса, жрущие друг друга… Почему-то взрослого человека убить намного проще, чем ребёнка. Видимо, психологический барьер мешает, так уж устроен нормальный человек, и привыкнуть к этому невозможно. Если ты всё же привыкаешь, то это говорит о том, что человек в тебе умер, и это печально.
Пока ты чувствуешь душевную боль, и смерть не оставляет тебя равнодушным — ты живёшь, но стоит утратить эти ощущения, и ты потеряешь душу. Был в моей жизни момент, когда я перестал что-либо чувствовать, но, попав сюда, быстро оклемался. Говорят: душа бессмертна… Я видел живых людей без души. Их души умерли или даже не родились, а тела — живут. Это не люди, хоть и выглядят так же, но стоит поймать их взгляд, буквально мгновение — и ты понимаешь, что это страшное существо…
Нет, я не хочу быть таким.
— О чём задумался, Док? — Каштан шёл рядом, не обходя препятствия, прямо сквозь деревья и кустарники.
— Да так, ерунда, — отмахнулся я от друга, не желая рассказывать о своих переживаниях.
Сейчас я понимаю, насколько раньше был слаб душой, и осознаю, что и сейчас не особо крепок. Закрыться, отстраниться, отвернуться от всех и вся, перестать чувствовать — это ли не трусость? Это самый простой способ сбежать от самого себя. Невозможно? Ещё как возможно! Для этого надо, чтобы в тебе умер ЧЕЛОВЕК. И тогда тебе будет безразлично абсолютно всё. Я больше не хочу такого забвения и, приближаясь к этому лагерю, знаю, что в будущем ещё очень долгое время моя душа будет кровоточить при воспоминаниях об этом дне. Ещё одна незаживающая рана… Но, лучше так, чем иначе.
— Док, подходим. Харе летать в облаках, а то нарвёшься, — одёрнул меня Каштан.
— Прости, и вправду задумался.
— Понимаю, паскудное место, но выбор у нас невелик. Больше суток без живца, да при таких нагрузках… рискуешь не дойти.
— Знаю, думал уже об этом. Ничего, справлюсь.
Я снял рюкзак, пристроил его к дереву, вынул большой топор, поправил за поясом два меленьких, нож и посмотрел другу в глаза.
— Ну, что, да храни нас Стикс? — Каштан кивнул, пожелав мне удачи.
Теперь я двигался по всем правилам, как учил Леший: быстро, незаметно и бесшумно, обострив все свои чувства. Каштан улетел вперёд.
Первым мне попался пустыш, совсем свежий, но уже кем-то закусивший. Пацан, лет девяти, целенаправленно уносивший ноги из лагеря.
Видать, сообразил, что более сильные
Заметив меня, не останавливаясь, сменил траекторию движения и, не издав ни звука, прибавил прыти в мою сторону.
Я переложил топор из руки в руку, крутанул разок, ловя амплитуду и резко уйдя в сторону, без сильного замаха вонзил лезвие ребёнку в макушку. Раздался хруст сломанных костей, и чавкающий, очень неприятный звук при резком выдёргивании топора обратно. Пацан просеменил ещё три шага по инерции и упал лицом в траву, окрашивая её алым. Ноги в цветных кедах мелко подрагивали.
Я судорожно выдохнул. Развернувшись, увидел ещё одного малого, который так же молча шёл на меня, склонив голову набок.
В фильмах мы видим, как зомби, наступая, тянут вперёд руки со скрюченными пальцами. Тут же всё совсем не так. Руки болтаются, словно безжизненные плети, абсолютно не участвуя в движении тела, и, только лишь достигнув цели, они оживают, впиваясь мёртвой хваткой, тащат добычу ко рту.
Этого ребёнка я упокоил почти так же, как и первого. Маленький рост способствовал удобным, чётким ударам.
Пройдя метров двадцать, наткнулся ещё на троих. Вот те уже урчали, оглашая округу о появлении свежего, вкусного мяса. Действовать нужно было очень быстро. Тут же появившиеся двойняшки сообщили о двух взрослых спидерах, идущих на приглашение мелких к мясу.
Кажется, тут уже образовывается свита. Быстро они пристроились. Что-то тут все какие-то очень сообразительные. Особенный кластер? Ладно, потом спрошу, не забыть бы.
Мелкие хитрые зомби не спешили нападать, они держались на почтительном расстоянии и урчали во всю глотку:
— МЯСО!!! МЯСО!!! МЯСО!!!
— Ладно, не хотите, тогда я сам подойду, — бубнил я себе под нос, шагая к ближе стоящей девочке, лет двенадцати, раскручивая в руке топор.
Таким образом, я не только лучше чувствовал оружие, сливаясь с ним в одно целое, но и успокаивал свои нервы, настраиваясь на убийство. Я смотрел прямо ей в глаза, и это помогло. Она дёрнулась в мою сторону. Взмах, удар. Иду к следующему парню, лет четырнадцати: лицо, грудь, руки — всё в крови. Челюсти уже немного выдвинулись вперёд, зубы почти до самых дёсен выпирали из-под губ. Парень кинулся на меня очень стремительно, прыгнув с места, как кузнечик, но я этого и ждал, пропуская его мимо себя. Полностью снёс голову, прямо в полёте. Приземлился парнишка уже по отдельности телом и головой.
Третья девочка, примерно такого же возраста, дала стрекоча в сторону лагеря, урча по дороге об опасном Человеке, который убил свиту Старших, призывая тех самых Старших на защиту. В ответ раздалось более грозное урчание несущейся подмоги.
Не успел…
— Ну, и ладно, что не делается — всё к лучшему, — прошептал я себе, настраиваясь на бой.
Перехватил рукоять поудобнее, стал в стойку.
Спидеры появились одновременно. Два мужика в одинаковых спортивных костюмах, точнее, в верней части от костюмов. Штаны уже отсутствовали, так же как и обувь. Рожи изрядно изменились, ноги тоже.