Доказательство
Шрифт:
– Так не пойдет, братан! Ты потрудись по-человечески, по-нашенскому сказать: подтверждаешь, что я прошел проверку и обладаю способностью ясновидения? – последние слова Чудной произносит как заученную наизусть фразу.
"Значит, своя шкура тебе дороже истины?"
"Да. И ты всегда это знал!"
– Подтвер… ждаю!
– Так-то лучше! Может, тебе еще чего показать? Могу эта… лозоходство показать. Хошь?
"Отрицательный ответ будет означать еще один удар. Ты же не хочешь, чтобы тебя били, правда?"
– Да.
– Так
Моряк протягивает Чудному увесистый металлический прут.
"Только не надо меня… этим прутом!.."
– На лозу не похоже, ну и что? Значит, моя способность покруче, если даже этим засечет. Ты за мыслью следишь, прохвесор?
– Угу.
– Следи-следи.
Он поднимает прут, берет за середину и зажимает в ладони. Потом начинает обходить с ним комнату.
– Ты смотри, смотри. Тут нифига нету. И тута нету. Оба-на, а теперь глянь!
Прут начинает вращаться в руке Чудного чуть ли не на полный оборот. Внизу стоит большой ящик, на нем – коробка.
– А ну-ка, че у нас здесь? О! Вишь? Пистолет, типа! – он действительно вытаскивает из коробки пистолет. – Значит, я в натуре могу своей способностью эта… находить оружие. Эти воду видят, а я – оружие, че, плохо разве? Подтверждаешь?
Киваю головой.
"Что же ты делаешь, или забыл уже?!.."
– Под… твер…
Чудной поднимает пистолет, и грохот оглушает меня. Сердце готово выскочить из груди.
Но я же сделал все правильно, зачем же так, зачем, зачем?!
– Это так. Шутки ради. Че пугаесся, братан, пистоль – это тебе не какая-нть сверхспособность, это – ВЕСЧЬ!
Чудной садится обратно на стул и кладет пистолет перед собой. Если бы у меня не были связаны руки, я мог бы рывком дотянуться, схватить пистолет и…
"О чем ты, в самом деле? Да ты и стрелять-то не умеешь, в тире когда последний раз стрелял – и то забыл! И на что ты только годен, профессор?"
"Кроме того, чтобы разрушать надежду твоих посетителей?"
– Вот, значит, так. Ну, че те еще показать? Хошь, мысли почитаю? Или, там, подвигаю че-нть? Я могу. Хочешь? Хочешь?
У меня внезапно появляется озарение:
– Не… надо. Я. Все. Подтверждаю.
И с шумом выдыхаю воздух. Почему у меня сейчас ощущение, будто я совершил подвиг, хотя на самом деле это предательство?
Я ведь только что предал самого себя!
– Во как! Интересный ты человек, братан. А как же твои проверки? Какие ж подтверждения без проверок? А?
– Я… верю… – слова сами собой приходят в голову, будто кто-то сверху их в нее вкладывает.
"Какое там "сверху"! Твой инстинкт самосохранения – вот кто!"
– Веришь? И с каких это пор наука принимает что-то на веру? Это до чего ж мы тогда дойдем, а, прохвесор? Куда ж мы скатимся?
– Я… верю! – зачем-то тупо повторяю я.
– Ну, ладно. Мне-то че? Веришь и веришь. Давай по делу, братан. Бумагу вишь? Небось, и раньше такую видал? Ну так все уже заполнено. Поставь свою закорючку, и всех делов.
Чудной тыкает мне бумагу прямо в лицо, и буквы расплываются. Но мне нет нужды ее читать, чтобы понять, о чем идет речь. Это – наш фирменный бланк, и моя подпись на нем будет означать, что результаты опыта подтвердили наличие сверхспособностей у испытуемого такого-то, и я, профессор Бойко, удостоверяю это.
Перед глазами стоит картина – как я, весь избитый и окровавленный, прихожу на работу и показываю этот документ нашему директору, он изучает бумажку, мою подпись, и распоряжается, чтобы выдать испытуемому сумму в… Как они будут смеяться, когда я, гроза всех аномальщиков, буду на коленях выпрашивать его признать результаты эксперимента действительными!
Чушь. Бред. Абсурд!
Но почему-то мне не смешно…
– Они вам не поверят, – говорю еле слышно. Чуть позже добавляю: – Они МНЕ не поверят…
– А это не моя проблема, братан. Это твоя проблема. Жить хошь? Тогда сделаешь так, шоб поверили. Поверят – будешь жить. Не поверят – не будешь. Понял, да?
Неожиданно что-то внутри заставляет меня сопротивляться. Пока я это не подписал – мои слова о подтверждении только слова, не более. А вот когда на документе будет стоять мой автограф…
Это будет документальное подтверждение твоего предательства. Пока оно существует только внутри тебя. Но с этой подписью оно выйдет наружу и станет известно всем.
"А какая, по сути, разница?"
– Че молчишь? Ты тока не думай, шо щас подпишешь, а потом выйдешь и порвешь нахрен. Этот номер не пройдет – понял, да? Мы тебя потом живо найдем и кончим. А на ментов не надейся. Пока они к нам подберутся, ты уже три раза трупаком будешь. Есть вопросы? Подпишешь? Тогда развяжу руки.
– Угу.
– Хрыч!
Он заводит нож за спину, и я чувствую, как веревка сзади разрывается, и мои руки больше ничто не держит. Они свободны.
"Свободные руки – разве не этого ты хотел?"
Рывком потянуться вверх, достать до шеи моего мучителя Хрыча, схватить его – и душить, душить, ДУШИТЬ!..
Рука слегка дергается – и безвольно опускается, как ветка дерева на ветру.
"И кого ты собрался задушить в таком состоянии?"
– Держи, – Чудной протягивает мне ручку и чистый листок, – разомни пальцы.
Одинокая слеза капает на бланк.
– И, эта. Испортишь документ – отрежу ухо. Ты не думай, у меня, если че, еще такие бумажки есть.
Нет, не надо, пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите! Сделаю – только дайте немного времени, дайте возможность восстановить руку, и вы получите подпись в лучшем виде.