Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Кухта Андрей Андреевич

Английскими судьями разумное сомнение определялось таким образом. «Разумное сомнение в виновности подсудимого есть такое состояние, когда по обсуждении и сравнении всех доказательств присяжные не чувствуют, чтобы они имели прочное убеждение, восходящее до нравственной достоверности, в том, что обвинение верно» [1386] . «То, что есть только возможность, предположение или догадка, не есть разумное сомнение. Сомнение, которое должно удержать присяжных от осуждения, есть то, которое вытекает на известных основаниях из доказательств, рассмотренных присяжными» [1387] . Вместе с тем, суд признал, что давать определения термина «разумное сомнение» не следует. «Все подобные определения, в лучшем случае небезопасны, слишком смелы, гораздо более запутывают и сбивают присяжных, чем помогают им» [1388] .

1386

Цит. по: Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. — С. 109.

1387

Там же.

1388

Там

же.

Комментируя понятие «разумное сомнение» и его отличие от неразумного, английский автор Кенни писал: «Речь идет не о сомнениях, испытываемых колеблющимся разумом, которому недостает моральной смелости, чтобы принять решение по трудному и сложному вопросу, и который поэтому ищет убежище в праздном скептицизме». «Чтобы обосновать оправдание, сомнение не должно быть легковесным или изменчивым, таким, которое подсказано робостью или страстью и которое человеческая слабость или порочность охотно воспринимают. Это должно быть такое сомнение, которое по здравом рассмотрении всех доказательств разумное понимание подскажет благородному сердцу; это должно быть внушенное совестью колебание мнений, но не продиктованных партийными соображениями, свободных от предубеждения и не внушенных страхом» [1389] .

1389

Цит. по: Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. — С. 128–129.

Американский процессуалист Сейф, исследовав практику американских судов по вопросу о понимании разумного сомнения, пришел к выводу, что разумное сомнение — не каприз, не догадка, не предлог для того, чтобы избежать такой неприятной вещи, как вынесение обвинительного вердикта, не общее «теоретическое» соображение, что человек может быть невиновен. Разумное сомнение — это такое сомнение, которое остается у разумного человека после тщательного рассмотрения всех доказательств [1390] .

1390

Цит. по: Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. — С. 129.

Р. Уолкер говорит как о «свято почитаемом» положении, согласно которому убеждение судьи должно быть свободным от «разумных, практических сомнений», не омраченным такими сомнениями [1391] .

Характеризуя современное положение дел в американской правовой системе, У. Бернам пишет: «В уголовном деле критерием доказанности считается доказанность вины «вне всякого разумного сомнения» [proff beyond a reasonable doubt]. Таким образом, присяжных наставляют, что они могут признать обвиняемого виновным, только если они установят вне всякого разумного сомнения, что обвиняемый совершил вменяемое ему преступление. И они должны оправдать обвиняемого, если у них есть какое-либо разумное сомнение в вине обвиняемого» [1392] . У. Бернам отмечает, что некоторые специалисты полагают, что если критерии доказанности выражать в процентном отношении, то по уголовным делам для вынесения обвинительного приговора необходимо доказать 95 % вины, а по гражданским делам для удовлетворения иска — 51 % обоснованности исковых требований. Для удовлетворения иска на основании «ясных и убедительных доказательств» необходимо доказать примерно 75–85 % обоснованности исковых требований [1393] .

1391

См.: Уолкер Р. Английская судебная система. — М., 1980. — С. 571.

1392

Бернам У. Правовая система США. — М., 2006. — Вып. 3. — С. 201.

1393

См. там же.

Типичное напутствие присяжным, объясняющее понятие разумного сомнения, гласит: «Разумное сомнение означает сомнение, имеющее под собой причину и здравый смысл, который проистекает из справедливого и разумного рассмотрения всех доказательств по делу или из отсутствия доказательств по делу. Это сомнение не является смутным, гипотетическим или воображаемым, а точно таким, которое заставило бы разумного человека колебаться предпринять действия в вопросах, имеющих серьезное значение для него самого» [1394] .

1394

Бернам У. Правовая система США. — С. 201.

Приведем еще один пример определения этого понятия: «Разумное сомнение — это сомнение, которое основано на разуме и здравом смысле и может возникнуть в результате тщательного и беспристрастного рассмотрения всех доказательств либо в результате недостаточности доказательств. Доказанность вины вне разумного сомнения — это доказанность, которая оставляет вас в твердом убеждении, что обвиняемый виновен» [1395] .

Наверное, лучшему пониманию понятия «разумное сомнение» способствовало бы воспитание человека в определенной культурной традиции. Очевидно, что англичанину или американцу в этом отношении проще. Но, полагаем, что и в России с усвоением того, что судебная истина может быть только вероятным знанием, термин «отсутствие разумных сомнений» перестанет быть совсем уж загадочным.

1395

Правоохранительная деятельность в США. — М, 1998. — С. 296.

Итак, классическое европейское культурное наследие в виде сплава риторики, христианской гомелитики, науки философии помогли англичанам в понимании того, что способ познания жюри присяжных является не чем иным, как разновидностью более широкого метода, которым все люди могут пользоваться для узнавания фактов. То, что английская натурфилософия была эмпирической по своей природе и была основана на понятиях вероятности и степеней точности, помогло адаптировать религиозный, философский, натуральной философии и юридический языки, и все они в той или

иной мере оказывали воздействие друг на друга. И хотя в последующем неоднократно предпринимались попытки вывести доктрину доказательственного права из ее вероятностной ориентации и связывать правовое знание с «научным знанием», судебную истину с абсолютной точностью [1396] , тем не менее, со времен Локка традиция трактовать вопросы факта в свете категории «вероятности» играла главную роль. Англичане оказались способны развить выводы романо-канонических юристов в убедительную теорию том, что то, что делают их жюри, является универсальной практикой цивилизованных людей и наилучшим методом для установления фактов. Англо-американская концепция «вне разумных сомнений» развилась в системе западных правовых традиций. Она не только сама испытывала влияние со стороны континентальной романо-канонической доктрины формальных доказательств, но и в свою очередь оказала обратное влияние на нее. Так, французы, введя у себя суд присяжных по уголовным делам, переняли значительную часть концептов теории доказательств и развили концепцию «внутреннего убеждения» («intim convinction»), которая родственна с доказыванием по стандарту «вне разумного сомнения» [1397] . Как известно, из Франции данная концепция уже перешла к нам с Уставом уголовного судопроизводства 1864 года. Полагаем, что теперь, с повсеместным введением у нас суда присяжных эта концепция вполне может претендовать на то, чтобы стать основой отечественной теории доказательств. Хотя принятие ее, конечно, требует учета специфики православной традиции, русской культуры, наследия отечественной уголовно-процессуальной науки.

1396

Что произошло у нас в советский период. Полагаем, во многом благодаря влиянию криминалистики, базирующейся на точных науках, на общей теории доказательств.

1397

Shapiro B.J. «Beyond Reasonable Doubt» and «Probable Cause». — P. 246–247.

Таковы, на наш взгляд, исторические корни концепции «отсутствие неустранимых сомнений». Проявления этой концепции ощутимы и в нашей теории доказательств.

В досоветской литературе в более или менее развернутом виде затрагивал данную проблему Л.Е. Владимиров. Ссылаясь на мнение английских авторов о разумных сомнениях как критерии судебной достоверности, он писал, что для уголовного приговора необходимо «убеждение». Полное убеждение имеется тогда, когда в душе нашей сложится сильный мотив, подвигающий нас принять определенное решение по крайнему разумению. Убеждение это не есть личное мнение, а убеждение значительного числа лиц [1398] . При этом он отмечал, что присущая уголовно-судебной достоверности доля субъективности не исчезает вполне. Убеждение — это «соглашение, а не одновременно снятый фотографический снимок с предмета» [1399] . И «от более глубокого исследования вероятностей приговор не превращается в совершенно объективную истину» [1400] .

1398

См.: Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. — С. 75, 76.

1399

Там же. — С. 78.

1400

Там же.

Аналогичных взглядов на природу судебной достоверности, как уже было нами показано, придерживались и многие другие представители досоветской науки уголовного процесса. По мнению В.К. Случевского, внутреннее убеждение «должно быть продуктом критического отношения судьи как к наблюдаемым им фактам, так и к тому психологическому процессу, при помощи которого он их воспринял и оценил» [1401] .

В советской теории при определении стандарта объективной истины сразу были взяты повышенные обязательства. А.Я. Вышинский писал: «Что не доказано с несомненностью не может быть положено в основу обвинения» [1402] . Термин «разумные сомнения» без замен на «всякие сомнения». Любая тень вероятности, сомнительности была изгнана (в теории, конечно) из ничем не омрачаемого внутреннего убеждения советского судьи.

1401

Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. — С. 379.

1402

Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. — С. 169.

М.С. Строгович считал, что из принципа презумпции невиновности вытекает то, что всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого [1403] . Правило «всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого» и правило о бремени доказывания в уголовном процессе, по мнению М.С. Строговича, «представляют единое целое процессуальное начало, неразрывно связанное с принципом материальной истины» [1404] .

М.С. Строгович полностью отверг положение о «разумном сомнении», аргументируя это тем, что оно якобы имеет совершенно определенный практический смысл и направлено против обвиняемых, облегчая суду возможность признания их виновными. По его словам, «то положение предназначено для того, чтобы ограничить возможность вынесения присяжными заседателями оправдательных вердиктов ввиду сомнений в виновности обвиняемых. Можно сомневаться в виновности обвиняемого и все же осудить его, если сомнения не является «разумным сомнением», хотя ни один буржуазный автор не смог сколько-либо членораздельно определить, что такое «разумное сомнение» и какое сомнение является неразумным» [1405] .

1403

См.: Строгович М.С. Уголовный процесс: Учебник для юридических школ. — С. 57.

1404

Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. — С. 274.

1405

Там же. — С. 130.