Доктор 5
Шрифт:
— То понятно, — нетерпеливо роняет Юра. — Дальше?..
— Говоря твоим языком, мой интерес — это итоговый научный продукт плюс математические алгоритмы в качестве инструмента. Последнее можно будет продать в любом случае. Повторюсь, мой интерес — не деньги. А научные и технологические решения. И идти к ним, возможно, не один десяток лет, — добавляю, чтоб остудить Юрин неуёмный энтузиазм. — Тут недавно пример приводили… помнишь Колумба?
— Лично не застал, — тихо ржёт Юра в ответ. — А в чём фишка?
— Зеркальная ситуация. Он тоже искал инвесторов, чтоб сплавать по нужному маршруту. Инвесторам
— Ты в данном случае — Колумб? — уточняет Юра.
Молча киваю в ответ. Потом, правда, добавляю:
— И я это только сейчас понял. Именно в таком виде. Раньше просто чувствовал. Что мне это нужно.
— Творческий зуд — дело такое, — понимающе хмыкает Юра. — Я тут без вопросов… но ты ничего не поменял в моём настрое. Я как раз наоборот уверен, что каждому Колумбу нужен свой собственный, преданный зам по тылу. Который его неосязаемые научные подвиги будет конвертировать во что-то материальное и осязаемое. Плюс приглядывать, чтоб результаты не растащили, кто ни попадя.
— А тебе это всё зачем?
— Да считай, блажь. — отмахивается Юра по началу.
— Так не пойдёт, — качаю головой. — Ну поставь себя на моё место. ТЫ бы что ответил?
— Если серьёзно, перенапрягся. — В этот раз Юра отвечает действительно серьёзно. — Я вот и плавлю иногда сам, рабочим простым. В смене с плавщиками. Просто чтоб сменить деятельность, переключиться на что-то новое. Знаешь, мне сейчас будет сложно сходу ответить, потому что я, как твой Колумб, чувствую. Но попытаюсь сформулировать. Этот мир очень динамично развивается, особенно последние пять — десять лет, согласен?
— Не знаю, я столько не живу в этом мире, — хмыкаю в ответ чистую правду. — В смысле, не осознаю себя, как генератора взрослых решений. Чтобы сравнивать последнее десятилетие с несколькими предыдущими.
— Я живу, — не поддерживает весёлого тона Юра, оставаясь серьёзным. — Этот мир меняется. Но человек в нём — нет. Человек, как всегда, ищет кайф. Искал, ищет и будет искать. Кто-то спивается в арыке, кто-то летает к звёздам, кто-то управляет самой большой страной в мире десятилетиями, до смерти, поставив раком половину континента и банально вырезав вторую половину. Что между ними общего? Кайф, — тут же отвечает Юра на собственный вопрос. — И алкаш в арыке, и тиран на троне живут ради своего кайфа.
— Интересное наблюдение, — говорю, чтоб сказать хоть что-то. Раньше я с такого угла на это не смотрел.
— Но кайф бывает разным, — серьёзно продолжает Юра. — Есть и те, кто в науке всю жизнь, и для них это лучший образ жизни и времяпровождения. Это было вступление… Лично я люблю новое. Новые эмоции, новые знакомства, новые страны… И последние лет десять — пятнадцать, Саня, мне начало становиться скучно: ничего нового. Люди — предсказуемые падлы. По большей части. М-м-м, а дальше можно не продолжать… в общем, если нет новых людей и новых занятий, то остальное очень быстро надоедает, поверь.
— Возможно, — деликатно не спорю, поскольку у нас почти четырёхкратная разница в возрасте. И его скептицизм
— Надоедает, — уверенно кивает Юра. — Но я беспокойный… Стал смотреть вокруг внимательнее. Знаешь, что обнаружил? Мир давно другой. Всё изменилось. Просто мы, старики, не сходим со своей лавки часто. Потому все эти изменения — мимо нас. Вот соцсети! — Юра разгорячился и сейчас настолько эмоционален, что лично я от него этого даже где-то не ожидал.
Ты смотри, я и не думал, что он может быть и таким.
— Это же целый мир! Саня, есть люди, у которых пятьдесят тысяч друзей и подписчиков в сети! ТЫ представь, целая армия! Они вообще, наверное, за экраном проводят большую часть жизни! Потому что им в реал, наверное, и не надо! — Юра увлёкся не на шутку. — Или вот знакомства в интернете… сейчас, оказывается, там и чуть не женятся по сети! И клубы по интересам! И вместо реальной модели нового изделия я на филиал сейчас файлик посылаю — и всё! Через пятнадцать минут у них на другом краю земли эта модель в руках! И это только одна часть. — Юра переводит дух и продолжает с новой силой. — А продолжительность жизни?! У меня полно друзей, у которых живы родители. А мне почти шесть десятков! Родителям, стало быть, за восемьдесят. А свобода? Саня, когда я был такой, как ты, я в сраную Польшу не мог поехать! А сейчас — хоть на Кубу, хоть в Бразилию, хоть в Полинезию! В общем, мир здорово изменился. А мы, старики, уже просто «не ловим кураж»…
— Я, кажется, уловил идею, — не могу сдержать улыбки. — Но ты всё же озвучь формально: зачем тебе это всё? Мой ассистент — существо бесправное. Я и сам не сплю, и ассистент всегда в мыле. — У меня, правда, только один такой опыт, с ЯньАнь, но опыт достаточно говорящий.
— Вот хочу чуть взглянуть на всё под иным углом. — Поднимает на меня глаза Юра. — И на мир, и на жизнь. Смотри. Ты — пацан молодой. Вокруг тебя — такие же. Ну, плюс-минус. Значит, что?
— Что?
— Вы — двадцать первый век. А то и двадцать второй, если сейчас вон до девяти десятков доживают… То, что вы затеваете сегодня, будет определять будущее, блин, не люблю пафосных слов… Будущее человечества. Вот и я хочу прикоснуться, — Юра безмятежно смотрит на меня с незамутнённой искренностью трёхлетнего ребёнка. — Понимаешь, бабки мне уже не интересно. У меня есть, хватит и внукам… Я сейчас делаю сто единиц металла в месяц, по пять долларов на грамме работа. И так не первый год.
— Это полмиллиона в месяц? — уточняю из любопытства.
— Ага. Ну, это, конечно, грязными, но поверь… накладные расходы и десяти процентов не превышают. Саня, я имею больше десятки в сутки. Пятнашку, если точно. Больше пятиста баксов каждый час. Двадцать четыре часа в сутки. — Юра зачем-то в порыве эмоций надел очки и сейчас смотрит на меня поверх них. — Раньше вот с детьми был исключительно личный напряг, но сейчас, тьфу-тьфу, наметился свет в конце тоннеля. Раньше на бухло и баб время тратил, сейчас уже не интересно. А где-то и не всегда актуально, — чуть сконфужено добавляет Юра. — Сейчас могу себе позволить блажить: делать то, что интересно. На заводе и без меня всё автоматом идёт, — чуть разочаровано добавляет он. — Я раньше знаешь, что самой большой ценностью считал?