Доктор 5
Шрифт:
— У Лены нахватался? Не знаю я. Ну и как?
— Во-первых, человек с заниженной самооценкой склонен очень остро и негативно относиться к любой критике в свой адрес, — продолжаю улыбаться. — Иногда, в особо тяжёлых случаях, до потери рациональности. Ну, пример: когда покритиковали твою научную статью, а ты это принял в штыки, тут ещё может быть рациональное зерно. Ну мало ли: вдруг за твоей научной позицией стоит что-то, чего другие просто не поняли и не оценили.
— Пока понятно, — продолжает смеяться отец. — Продолжай.
— А когда тебе говорят: «Не иди
Отец заливается чистым неподдельным хохотом, видимо, впечатлившись образностью примера.
— Ты из меня идиотку не делай, — хмуро отвечает мать. — Где тут красный светофор и индивидуальность?
После её вопроса, отец начинает ржать ещё больше. Отчасти, заражая позитивом и меня.
— Мам, ну смотри, — пытаюсь звучать как можно мягче. — Я открытым текстом говорю. Три тезиса. Первый: я уже взрослый. Потому-то и потому-то. Второй тезис: с Леной у нас совместное осознанное решение, которое мы, по целому ряду личностных и интимных моментов, ни с кем не будем обсуждать. Ни с её родителями не обсуждали, ни с вами не будем. Третье: то, что ты принимаешь за диалог, в котором у тебя есть право голоса…
Батя в этом месте начинает веселиться ещё больше, давится кусочком сыра, краснеет. При этом, он машет руками, чтоб я не обращал на него внимания и продолжал.
В конце концов, с сыром он справляется, заслуживая ещё один убийственный взгляд от матери. А я продолжаю:
— Так вот. То. Что ты принимаешь за диалог, в котором у тебя есть право голоса, на самом деле является моим вежливым уведомлением. О том, что мы приглашаем вас по такому-то и такому-то поводу. ВСЁ. ЭТО НЕ ДИАЛОГ, МАМА! И твоё мнение — это чисто твоё мнение, которое лично я тебя прошу прилюдно не демонстрировать. Поскольку оно ни на что не влияет. Как говорится, заранее спасибо за понимание. Сегодня, здесь, ожидалось, что родители между собой обсудят списки гостей, место, меню и прочие технические подробности. Родители Лены считали, что они с вами мыслят сходными категориями, и ожидали обсуждения именно в этом направлении.
— А-а-аа-га-га-га-га, — отец, победив сыр, продолжает неподдельно веселиться. — А вместо этого… — он не заканчивает фразы, поскольку в порыве эмоций смахивает со стола то ли нож, то ли вилку. За которыми он наклоняется под стол, и дальше раскаты его хохота звучат уже оттуда.
— Завершай свою мысль, — безэмоционально опускает веки мать, не обращая внимания на отца.
— А вместо этого, ты напомнила мне, что все свои проблемы и задачи у меня лучше получается решать в одиночку, — нейтрально пожимаю плечами. — Мам, не сочти за наезд… Но я сейчас потратил несколько часов времени. Напрасно. Вместо того, чтоб поспать. И в итоге, вместо своей задачи, где-кто-сколько, решаю совсем другую задачу: как не дать моей матери испортить настроение родителям Лены. Вот скажи, мне это зачем?
— Мы
— Категорически не согласен, — качаю головой. — С чужими людьми я бы столько времени не тратил. Просто попросил бы меня больше не беспокоить, и вычеркнул бы из списка. Приглашённых. А с тобой вот вожусь, больше, чем с грудничками…
— Что за груднички? — весело раздаётся со стороны отца, который успешно извлёк из-под стола всё утерянное и теперь примеривается к блюду с рыбой.
— Да на работе, в КЛИНИКЕ, не важно, — отмахиваюсь. — Мам, знаешь какая у нас с тобой сейчас основная проблема?
Поскольку она вопросительно смотрит на меня и ничего не говорит, продолжаю:
— Ты считаешь, что можешь решать за себя, за батю, за Светку. И за меня. Светка считает, что не можешь, но вслух этого тебе не говорит. Это, впрочем, её жизнь и её дела, не буду лезть… В ваши с батей отношения тоже лезть не буду, жили же вы как-то четверть века…
— Двадцать семь лет, если считать с момента, как встречаться начали, — с гордостью изрекает батя, мечтательно прикрывая глаза.
— Ну да, — соглашаюсь. — Тут вам виднее. Мам, но насчёт меня это всё не работает! За себя всё и всегда решать буду только я. Пожалуйста, уважай меня, мои решения, и людей вокруг. Это — главный мой посыл, который тебе не даёт услышать твоя заниженная самооценка. Плюс личные комплексы… Уважай людей вокруг, мама, и ты сама удивишься, как многое вокруг тебя изменится в лучшую сторону. Со скоростью звука. — По матери вижу, что она категорически не согласна с моим посылом, но тут через мостик над ручьём появляются Роберт Сергеевич с дедом и Зоей Андреевной.
— Мы в кальянной тут были! — сообщает дед, благоухающий, кажется, сразу несколькими сортами табака.
Я оценил деликатность родителей Лены, давших нам возможность пообщаться, и заодно занявших деда тем, что ему приятно.
Мать очень хочет что-то сказать мне, но прикрывает глаза, намекая, что продолжит этот разговор наедине.
Ну, спасибо и на этом. Лишь бы хоть на три процента меня услышала.
Буквально через минуту, мать Лены возвращается к теме списка гостей, и мои отец с дедом начинают вносить людей со своей стороны.
Мать, слава богу, молчит. Она очень напряжена и буквально кипит изнутри. Но, спасибо прогрессу в отношениях, сейчас она хотя бы не пытается руководить процессом или как-то срывать его.
В принципе, эта встреча — дань вежливости. Лично я ни от чьих родителей никаких конструктивных решений сегодня не ждал и искать их не собирался: мы с Леной давно договорились обо всём между собой.
Пусть родители, раз это им так важно, со своих сторон позовут всех, кого хотят видеть. Площадка для празднования может быть эта, может быть другая, неважно. Главное: у нас будет два стола, и два тамады, для взрослых и для молодёжи раздельно. В ключевых моментах, они как-то будут взаимодействовать между собой, но определять программу действий будем только мы с Леной.