Доктор 5
Шрифт:
— Сейчас в этом плане анархия, — хмурится с заднего сиденья Араб. — На сегодня, к спецфарме открыли доступ и армии, и кое-кому в МВД, и Комитету. Причём, если СЫРБАР считать в Комитете за государство в государстве, как ты говоришь, то ещё и его учитываем. Итого, четыре канала потребления. Ни один из которых нормально не отчитывается, ввиду сегодняшнего… расфокусированного управления.
— Да чего ты жмёшься, — подначивает его Лена. — Скажи открыто: двоевластие в Совбезе! Вернее, включая его.
— Давай я буду говорить только то, что хочу, окей? — подчёркнуто вежливо парирует Араб.
— Пардон, — смеётся Лена. — Занесло. Продолжай.
— У нас тоже есть доступ к этой фарме, — неохотно продолжает Араб. — И вот я именно по нашей ситуации, по аналогии, утверждаю: у ментов, армии и Комитета мы концов не найдём. Особенно с учётом текущих напряжённых отношений и независимых отчётов начальников служб параллельно ноль-первому и ноль-второму.
— А что у вас за химия?! — заинтересовывается Лена.
Она набирает воздух, чтоб начать что-то перечислять, но Араб неодобрительно сверлит её взглядом в зеркале:
— Ага, щ-щас!.. А ведь взрослая девочка. — Араб только укоризненно качает головой.
А я с удовольствием наблюдаю, как настроение Лены постепенно улучшается.
— И всё же, ты бы на мой вопрос доотвечала? — напоминаю о себе ещё раз.
— А-а-а, ну вы когда сражались, было видно, что он под химией. — Припоминает события в деталях Лена. — Потом ты ему в голову кулаком когда попал, он отключился, вот сердце у него после этого буксонуло.
— Подтверждаю, — киваю. — Я старательно приглядывался в процессе, куда его приложить. А он только «звенел», как струна, — не вдаюсь в детали, поскольку Лена в такие моменты уже понимает меня и так. — Если бы у него хоть где-то… или в сердце, или в печени, хоть какой-то намёк был, я бы в голову не бил.
— Почему? — теперь любопытством с заднего сиденья лучится Араб.
— Чтобы опросить потом, естественно. Я же сказал, что он мне сразу не понравился. Печень, сердце, или что там у него ещё могло бы быть, ему в реанимации как-то на время бы скомпенсировали, — поясняю ход своих мыслей. — И опросить его, худо-бедно, было бы можно. Тем более если видеть, врёт он или нет. А вот если повредить голову, как оно в итоге и произошло… Его здоровые почки с печенью на мои вопросы не ответят.
— Возвращаясь к перспективам. Конкретно в его случае, спасать будут сердце. — Поясняет наконец Лена. — Вернее, в первую очередь будут заниматься именно сердцем; и по остаточному принципу уже — этот инсульт.
— А что они сейчас могут сделать по инсульту? — заинтересовываюсь на профессиональную тему. — Чисто теоретически?
— Чисто теоретически, могут делать что угодно, — скептически качает головой Лена. — Но на практике, обычно вводят лекарства. Ну, понизить давление, например! — она видит, что я не понимаю. — И использовать дефибриллятор! Скорее всего, у пациента фибриляция предсердий… Диуретики ещё назначаются, чтобы купировать развитие отека мозга. Главное — что лечить мозг будут после. Например, удалять кровяной сгусток. Но это сильно после первой помощи, — Лена явно ищет какие-то положительные варианты, но в силу опыта и знания ситуации изнутри, их не видит.
— Печально, — прихожу к выводу. — Как-то тоскливо и бесперспективно получается.
— Система такая, — отзывается Араб под одобрительным взглядом Лены. — Медики спасают тело, а не разум. Если по итогу получится живой труп, то это все равно лучше для них, чем мертвый, но умный.
— А в итоге, в лучшем случае, получаем овощ, — завершает Лена.
— А одновременно что, нельзя этим заниматься? — пытаюсь выяснить всё в деталях, поскольку пока не понимаю противоречия.
Араб с досадой хмурится, Лена присоединяется к нему:
— Конечно, ему назначат препараты, чтобы сгладить течение инсульта, но в первую очередь заниматься будут сердцем! — повторяет она то, что я уже понял (не понимаю только, почему именно так). — Бригада реанимации спасает сердце. Голову, по существующей практике, спасать не обязательно.
— За неё отчётности нет, — подбирает нужную формулировку Араю. — Был бы жив. Тем более, если там настолько обширный инсульт, то никто его уже и спасать не будет. Да? — он вопросительно смотрит на Лену.
Та хмуро кивает, потом добавляет:
— Нейрохирург, конечно, прибежит сам. Дальше все зависит от характера инсульта. Но, судя по совокупности повреждений, Шурик, ты не жди, что с ним потом поговорить кто-то сможет.
— Сейчас тупой вопрос скажу. Народ, Араб, — поворачиваюсь назад. — А можно его было не в неотложку, а в какой-то военный госпиталь отправить? Там же вроде такие комплексные поражения — конёк? Ну, по крайней мере, от Котлинского знаю, что именно в данном случае госпиталь вроде как был бы посильнее? Я не прав? — пока договариваю, вижу, что к скептической Лене присоединяется и скептический Араб.
— Если это то, что мы все думаем, — отвечает Араб, — то своих госпиталей лично у моей службы нет. Вернее, как раз есть, но он именно в данном случае ни в какое сравнение по эффективности не идёт с обычной неотложкой. Своя специфика… — Араб явно осекается, чтоб не сказать лишнего. — Не положат его туда… Остаются госпиталь МВД, госпиталь Комитета и госпиталь вояк. Саш, а мы же не знаем, откуда этот тип, — Араб вежливо наклоняет голову к плечу. — Как минимум, пока что. И он тут был по своей инициативе, или, как ты говоришь, тебя ждал по команде, — это может знать только его начальство.
— Которое вполне может быть и из армии, — соображаю я.
— Госпиталь МВД говно, — без перехода выдаёт Лена, не демонстрируя никакого пиетета. — У госпиталя Комитета именно в боевой травматологии полный аллес: ни опыта, ни практики. Только вояки остаются из реального. Но лично у меня, вот так, на ходу, нет ресурсов, чтоб его туда отправить.
— А вояки, если что, могут быть одним из источников того самого препарата, который мы все сейчас дружно подозреваем, — завершает Араб. — И у меня, допустим, разместить его в госпиталь МО ресурс есть. Но проконтролировать его там моя контора уже не сможет.