Доктор Ахтин. Возвращение
Шрифт:
Иван Викторович смотрел на раскидистые липы за окном. Думал о Парашистае. И слушал, как Марина Владиславовна монотонно наговаривает в диктофон внешний осмотр тела, автоматически вычленяя только то, что его интересовало.
— В теменной области справа след от удара тупым предметом.
— Глазницы жертвы пусты. Глазные яблоки извлечены из глазниц с повреждением век, которые справа вывернуты наружу, а слева порваны.
— В области шеи кровоподтеки от сдавления, скорее всего руками.
— Разрез от лобка до грудины неровный. Внутренние органы извлечены из брюшной полости единым конгломератом.
— В
Иван Викторович повернулся и уточнил:
— Марина Владиславовна, она что, была девственница?
— Судя по всему, да, — кивнула доктор, выглянув из промежности трупа, — достаточно крупные свежие обрывки девственной плевы с засохшей кровью. Возможно, следы спермы, но уверенно смогу сказать только после анализа.
Майор отвернулся. Сжал кулаки. И дал себе слово, что когда он доберется до Парашистая, то лучшим выходом будет убить его при задержании. Учитывая события прошлого года, этот мерзавец, этот гребаный маньяк, если его оставить в живых, может снова вывернуться. А этого он, майор Вилентьев допустить не может.
И ни в коем случае он не должен даже дать ему шанс.
— Давай, Максим, вскрывать черепную коробку, — услышал он голос «Шапокляк» и на ходу сказав, что он пару минут покурит, вышел из секционной комнаты. Звук разрезаемых костей черепа он совершенно не мог выносить, — зудящий звук снизу из живота проникал прямо к горлу, норовя прорваться наружу рвотными массами, разрывая сознание надвое.
Выкурив первую сигарету в четыре затяжки, он слегка расслабился и, прикурив вторую от первой, стал спокойно курить. Мысли в голове размякли и потекли вялой рекой. Иван Викторович почему-то вспомнил доктора Мехрякова, — со Степаном Афанасьевичем ему как-то удобнее было работать. Может потому, что они вдвоем после вскрытия садились в кабинете Мехрякова и выпивали по сто грамм. И доктор раскладывал по полочкам результаты вскрытия простым и доступным языком, исключая из своей речи малопонятные медицинские слова.
От «Шапокляк» такого не дождешься. Впрочем, майор, предложи она ему выпить по сто грамм, сам бы отказался, — даже представить себе такую ситуацию ему противно. Затушив окурок, он вздохнул и пошел обратно в секционный зал.
— Иван Викторович, могу однозначно сказать, что жертва умерла не от удара в голову, — сказала Марина Владиславовна, увидев майора Вилентьева, — есть трещина в теменной кости, незначительные субарахноидальные кровоизлияния, как следствие тупой травмы, но всё это не причина для смерти.
— Тогда от чего она умерла? Удушение?
— Скорее всего, да.
— Выходит, убийца просто её просто задушил? — задумчиво сказал Вилентьев.
— Ну, насколько я могу предполагать, убийца ударил жертву каким-то тупым предметом по голове. Она потеряла сознание. Он стал её насиловать. Она очнулась, и чтобы она не мешала довести начатое до конца, он стал её душить. Ну, и задушил. А потом уже разрезал живот у мертвого тела.
— Спасибо, Марина Владиславовна, — кивнул Иван Викторович, — вы мне пришлете результаты вскрытия?
— Конечно.
Майор Вилентьев попрощался и вышел. С задумчивым лицом.
Как-то всё это не складывалось в стройную систему
Думать, что убийства совершает не доктор Ахтин, Иван Викторович по-прежнему не хотел.
7
Мария Давидовна шла домой. По центральной улице достаточно большого мегаполиса. Подсвеченные фонарями дома. Автомобили шумным потоком едут мимо — люди после работы возвращаются домой. Ярко освещенные окна больших магазинов с манекенами. Хаотично бродящие в них покупатели. Медленно идущие навстречу молодые парочки — не смотря ни на что, люди находят друг друга. На остановочном комплексе разномастная группа людей ждет автобус. На другой стороне улицы около десятка футбольных фанатов громко и шумно празднует победу местной команды. Все, как обычно — жизнь вечернего города только начинается.
Она очень устала. Не физически, а морально. Сегодня она проводила судебно-медицинское освидетельствование убийцы. Мужчина пятидесяти лет, Виктор Макаров, токарь с одного из предприятий города с прекрасной характеристикой с места работы, с одобрительными отзывами соседей и родственников, убил жену. Прожив с ней двадцать четыре года, он в один прекрасный день, — а точнее поздним вечером, — после выпитой бутылки водки забил женщину насмерть сечкой для рубки капусты. Два часа общения с этим человеком, как двадцать четыре года, просочившиеся сквозь пальцы мелким песком и унесенные ветром прочь. Два часа в комнате с человеком, который двадцать четыре года ненавидел жену, разделяя с ней хлеб и постель.
Мария Давидовна медленно брела по оживленной улице. Снова вечер, но уже совсем другой. После первого убийства и встречи с Вилентьевым, она жила с ощущением, что он где-то рядом. Волнующим ощущением, что человек, изменивший её жизнь, очень близко. Странным и пугающим чувством, что Михаил Борисович Ахтин — она сама с собой не любила и не хотела называть его Парашистаем — в любой момент может подойти к ней. Может, даже именно сейчас он идет за ней. Собственно, почему бы и нет?!
Она остановилась. И неожиданно повернулась. Метрах в десяти на переходе перед «зеброй» стоят три женщины и сгорбленный мужчина в возрасте. У киоска «Овощи-фрукты» парень в серой футболке заинтересованно смотрит на ценники и что-то спрашивает у продавца. Полная женщина с набитой полиэтиленовой «майкой» вперевалку приближается к ней.
Мария Давидовна вздохнула. И пошла дальше.
Так вот она и жила. Уже дней пять. Вроде он рядом, но никак себя не выдает. Возможно, его нет ни здесь, ни в городе, ни даже в этой стране. А, может, это уже паранойя, и кому как не ей знать об этом.
И еще один пустячок, о котором она внезапно подумала — после первого убийства она ни разу не вспомнила о своей канцерофобии. Она перестала каждое утро и каждый вечер щупать свои молочные железы, словно эта ужасная проблема испарилась вместе с возвращением доктора Ахтина. Она ночью крепко спала и не видела кошмарные сновидения. Утром она с удовольствием шла на работу, словно каждый прожитый день приближал её к нему, а впереди была долгая беззаботная и счастливая жизнь.