Доктор Ахтин
Шрифт:
— Ну, Бог или скрытые резервы человека, но вы и сами знаете, что необъяснимые случаи чудесного излечения бывали в истории медицины, — говорит Мария Давидовна, и, откинувшись на спинку стула, продолжает, — но, вы меня отвлекли от предмета нашей беседы. И все-таки, зачем?
— В Тростниковых Полях тишина и покой, — говорю я, глядя в потолок. — Я не нашел её там. И там нет всех тех, кого я убил.
Помолчав, я перевожу взгляд на женщину, и продолжаю:
— Мне не понравилось в Тростниковых Полях. Я рад, что её там нет.
— Михаил
— Я создал для неё мир, где она пребывает, окруженная слугами и помощниками. И это хорошо. Моё же место здесь, среди теней. Мне еще долго идти по темному заснеженному лесу. Но свет далеких фонарей уже виден — пройдет совсем немного времени, я выйду из тьмы и помогу тому, кто будет ждать моей помощи.
— Кто будет ждать вашей помощи? — спрашивает Мария Давидовна, теряя терпение.
Я смотрю на доктора и молчу. Когда, наконец-то, я вижу проблески понимания в глазах собеседницы, я улыбаюсь.
— Когда?
Вопрос Марии Давидовны растворяется в воздухе. Я уже всё сказал, она всё поняла. Я снова смотрю на белый потолок. И напрягаю мышцы ног. Раз за разом все время, что мы общаемся.
— Мне кажется, что у нас, Михаил Борисович, беседа не получается. Мы говорим каждый о своем. Если так будет продолжаться, я не смогу приходить к вам.
Похоже, она мне угрожает.
— Очень жаль, — бесцветным голосом говорю я.
— Впереди выходные. Надеюсь, когда мы встретимся в понедельник, разговор у нас получится.
Я слушаю шаги Марии Давидовны, которая уходит из палаты. Дверь закрывается, и в наступившей тишине я смотрю на улыбку Богини. Она смотрит на меня сверху и глазами говорит о том, что я всё делаю правильно. Как бы хорошо я не относился к этой женщине, очень скоро она уйдет из моей жизни. Очень многое изменится, и не только в моей жизни.
Время бежит вперед, отмеряя в пространстве тот промежуток, который неминуемо закончится.
10
Ясный солнечный день. Снег скрипит под ногами. Так приятно в выходной день прогуляться по предновогоднему городу. Мария Давидовна вышла на улицу без какой-либо цели, но ноги принесли её во двор хорошо знакомой пятиэтажки. Она подошла к открытому подъезду и достала ключ из сумки. Пять ступенек и дверь. Она открыла её и вошла в квартиру.
Квартира Парашистая. Три месяца назад она уже была здесь. Здесь он жил, и здесь планировал убийства. Тогда люди Вилентьева проводили обыск, а она ходила по комнатам и смотрела на жилище Михаила Борисовича. Ей хотелось плакать о том, что ушло навсегда. Надежды и мечты, оставшиеся в прошлом.
Сейчас она стояла в прихожей и слушала тишину. В какое-то мгновение она захотела развернуться и уйти, но пересилила себя.
Зачем она здесь? Этот вопрос она задавала себе, когда поняла, что идет сюда. И одним из первых был ответ — попробовать почувствовать атмосферу, в которой жил Михаил
Общение в тюремной больнице не ладилось. Парашистай не хотел говорить о том, что интересовало её. Он говорил и думал о чем-то своем.
Мария Давидовна, заглянув мельком в кухню и маленькую комнату, вошла в гостиную.
Пыль толстым слоем покрывала предметы мебели. Книги, наспех сложенные на полки после обыска, свернутое ковровое покрытие, отодвинутый от стены диван — помещение тоже обречено. Хозяин сюда не вернется, а новые хозяева придут еще не скоро.
Вздохнув, она пошла дальше. В дальней комнате у окна справа стоял стол, а слева — диван. Это место для Парашистая очень значимо. Здесь он проводил большую часть своего свободного времени. Если можно так сказать, он здесь жил.
Мария Давидовна неторопливо осмотрелась. Скорее всего, за платяным шкафом. Стена напротив окна. Когда был обыск, она всеми силами пыталась увести мысли Ивана Викторовича в том направлении, что место, где Парашистай прячет части тел убитых, находится вне его квартиры. Она говорила о логичности поступков убийцы, который вряд ли бы принес органы убитых в то место, где живет. Она убеждала Вилентьева, а сама смотрела на стену за платяным шкафом. Там место, где находились ответы на вопросы следствия.
Она подошла к стене и прижалась к ней правым ухом. Конечно же, ничего не услышав, она улыбнулась своему поступку. Даже если она права в своих предположениях, там за стеной царит вечная тишина.
Мария Давидовна подошла к столу и посмотрела на рисунок. Во время обыска этот лист бумаги извлекли из стола. Иван Викторович проигнорировал его, а она промолчала.
Лицо человека чем-то похожее на иконописный лик. Открытые ладони рук, поднятые вверх. Портретное сходство с Михаилом Борисовичем не оставляет сомнений в том, что Парашистай действительно считал себя, как минимум, Богом.
Зачем он нарисовал себя и оставил это рисунок здесь?
Мария Давидовна смотрела на рисунок: раскрытые ладони рук, которые могут лечить и убивать. Нахмуренный лоб и слегка прищуренные глаза, которые словно пронзают взглядом, — он видит то, что другим неведомо, но для чего он использует своё знание? Тонкие сжатые губы — он не хочет говорить или ему нечего сказать? Почему он изобразил себя именно таким? Зачем и для кого этот рисунок?
Мария Давидовна протягивает руку и берет рисунок.
Может, ей это кажется, но, возможно, очень многие ответы на вопросы можно найти в этом рисунке.
Сложив лист бумаги в папку, она уходит из квартиры. Она хочет верить в то, что Парашистай ошибается. Рифмованное будущее в его послании предсказывает ужасные вещи, и так не хочется верить в это.
И уже на улице, под ярким зимним солнцем, она подумала, что приходила сюда по одной простой причине. Она любит Михаила Борисовича Ахтина и не может примириться с мыслью, что он — Парашистай.