Доктор Данилов в МЧС
Шрифт:
– Мне хочется того, кто сидит у тебя в животе, – ответил Данилов, никогда не задумывавшийся о том, кого он хочет иметь больше – сына или дочь.
– А все-таки? – настаивала Елена и, не дождавшись ответа, призналась: – Мне кажется, что у нас – девочка. Вот почему-то я так чувствую. И совсем не потому, что я так хочу…
– Девочка – это прекрасно! И мальчик тоже! Главное, чтобы ребенок родился здоровым! – убежденно сказал Данилов. – Кстати, в твоем Институте клинической перинатологии мужей на роды, конечно, пускают?
– Да, но я тебя
– Почему? – Данилову вообще показалось, что он ослышался. – Кому? И почему ты решаешь за меня?
– Во-первых, я не хочу рожать на глазах у мужа. – Елена попыталась улыбнуться, но она вышла какой-то ненатуральной, почти незаметной, только краешки губ дернулись, и все. – Во-вторых, я знаю тебя, Вова, как облупленного. Ты же можешь разволноваться и убить на хрен всю дежурную смену, если тебе покажется, что что-то пошло не так. Давай не будем слепо следовать за модой, родим по старинке. Тем более что рожать я буду не в роддоме при сто двадцатой больнице, а в хороших, можно сказать, идеальных условиях у заранее выбранного врача. В случае, если в сто двадцатой, то только с тобой, чтобы не угробили!
– Спасибо и на этом, – не без ехидства поблагодарил Данилов, но настаивать на своем присутствии на родах не стал, в конце концов, кому рожать – тому и решать.
– Завари чаю, – попросила вдруг Елена. – Зеленого с жасмином…
За десять минут, проведенные на кухне, Данилов успел осознать новость, обрадоваться скорому появлению ребенка, ужаснуться тому, насколько радикально придется менять жизненный режим, побеспокоиться насчет того, как воспримет эту новость Никита. А вдруг он начнет ревновать и уйдет в себя? Подростки такие непредсказуемые…
С Никиты он и начал разговор, когда вернулся в гостиную с подносом в руках. Только предварительно уточнил:
– Печенье принести?
– Нет, – затрясла головой Елена. – Больше ничего калорийного! А то разнесет во все стороны, буду как тетушка бегемотиха.
– Ты будешь очень симпатичной тетушкой бегемотихой. – Данилов поставил поднос на журнальный столик, пододвинув его поближе к Елене, и сел рядом с ней на диван.
– Ты хотела обсудить, как сказать об этом Никите? – спросил он.
– Что там говорить? – фыркнула Елена. – Просто скажу, и все тут. Тем более что он пару раз интересовался, почему мы с тобой не заводим детей. Даже сказал, что готов нам посодействовать в воспитании сестры или брата. Я обещала непременно предоставить ему такую возможность. Мне хотелось поговорить с тобой о ребенке и о том, что его появление требует определенных жертв…
– Я понимаю, – перебил Данилов, – пеленки, походы на молочную кухню, и все такое…
– Это мелочи, я хочу поговорить о глобальном. Сейчас, только соберусь с мыслями.
Елена это делала долго. Данилов дважды подливал в ее чашку чай.
– Ты, Вова, – хороший человек, несмотря на то, что иногда тебя заносит, – начала она. – С тобой хорошо жить, комфортно и в то же время неспокойно.
– Комфортно и в то же время неспокойно? – переспросил Данилов, немного озадаченный подобным предисловием. – Как это? Несостыковочка…
– Нет. Комфортно, потому что ты не будешь делать каких-нибудь гадостей тайком. Ты, Вова, из той категории людей, к которым, как говорят в народе, можно в бане спиной поворачиваться. Но с другой стороны, ты постоянно преподносишь сюрпризы.
Насчет этого Данилов спорить не стал. Бывает, не без этого.
– Посмотреть на тебя с одной стороны – увидишь мужчину в полном рассвете сил, с другой – подростка. Иногда мне кажется, что вы с Никитой ровесники, настолько одинаково вы себя ведете.
Данилов не замечал за собой ничего подобного, но возражать пока не стал.
– Очень хочется верить, что ты, наконец…
– Образумишься? – подсказал Данилов.
– Нет.
– Повзрослеешь?
– Скажем так – станешь более серьезным, начнешь более вдумчиво относиться к жизни…
С каждым словом Данилов мрачнел все больше. Елене захотелось разрядить обстановку шуткой, но она выбрала не самую удачную.
– Трое детей на меня одну – это слишком, – улыбнулась она. – Пусть будет поровну – двое детей и двое взрослых!
– Трое детей?! – От возмущения и мгновенно возникшей боли в висках у Данилова перехватило дыхание; с возмущением удалось справиться почти мгновенно, а с головной болью – нет. – Спасибо тебе! Никак не ожидал…
– Вова!
– Да Вова я, Вова! – Данилов вскочил, больно толкнувшись ногами в стол. – Твой самый старший ребенок! Вовочка из анекдотов!
Путей развития конфликта было два: высказать все, не сходя с места, или уйти на кухню и выпить обезболивающую таблетку, нет, лучше сразу парочку. Данилов так и сделал. Заодно и воду из кружки попил мелкими глоточками. Прекрасный способ, успокаивает практически сразу. А если еще следом водки накатить… «Стоп! – скомандовал себе Данилов. – Никакой водки, а то завел опять моду держать в холодильнике наготове бутылку. Даешь здоровый образ жизни!»
Здоровый – так здоровый. Данилов открыл форточку и встал под ней дышать морозным воздухом и ждать, пока пройдет головная боль. Ветер время от времени забрасывал внутрь снежинки. Было очень приятно чувствовать, как они, холодные, садятся на лицо и тают.
«Тоже мне – ребенок! Трое детей… – вертелось в голове и отдавалось где-то в груди. – Более вдумчиво относиться к жизни… Видел я в дурдоме таких вдумчивых, с аминазина (аминазин – препарат, применяемый в психиатрии, обладающий выраженным антипсихотическим и седативным действием) не слезали…»
Услышав, как на кухню вошла Елена, Данилов тотчас же захлопнул форточку и обернулся к ней.
– Вова, ты плакал?! – изумилась Елена.
– Нет, – ответил Данилов и, поняв, что навело жену на такую мысль, провел по лицу ладонью. – Это снежинки…