Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Шрифт:
– Как объяснить тот факт, что, делая вызов на дом и открывая больничный лист, вы разгуливаете по улице?
Утруждать себя переписыванием номера больничного листа и места работы Шаболдиной Пахомцева не стала. Зачем утруждать себя? Завтра Данилов сам впишет все эти данные в журнал учета больничных листов, а амбулаторную карту со своей записью подаст на проверку заведующей отделением.
– Я сбила температуру и решила сходить в ближайшую аптеку, потому что отхаркивающее дома есть, а антибиотиков никаких нет. Муж приходит
– Купили лекарство?
– Нет, флемоксина, который выписал врач, не было а заменять на свой страх и риск я побоялась. Подожду мужа, он где-нибудь по пути точно купит.
– А температуры сейчас у вас нет? Или измерим?
– Я ее мерила перед выходом, полчаса назад... Было тридцать шесть и пять. Я поэтому и выйти рискнула.
– Мне все ясно, – многозначительно кивнула Пахомцева.
Аннулировать больничный лист, как необоснованно выданный, было невозможно. Для этого был необходим комиссионный осмотр. Можно, конечно, побежать в поликлинику, взять одну из заведующих терапевтическим отделением и кого-нибудь из врачей, после чего вернуться сюда. Но во-первых, вряд ли симулянтка вообще пустит комиссию в квартиру, а, во-вторых, без машины на такие подвиги по зимней темноте как-то не тянуло.
На третий из вызовов Пахомцева уже не пошла, а вернулась в поликлинику, где немедленно рассказала обо всем Литвиновой, сегодняшнему дежурному администратору. Литвинова сразу же позвонила Шаболдиной, благо и номер искать не пришлось – домашние телефонные номера пациентов непременно записываются при приеме вызова.
Шаболдина оказалась на удивление правдивой женщиной – слово в слово подтвердила рассказ Пахомцевой.
«Наверное, решила, что раз я больничный не отобрала, то, значит, все обошлось и запираться и врать незачем», – подумала Пахомцева.
– Как будем действовать? – спросила она. – Докладную Антону Владимировичу я оставлю.
– Завтра с утра выловим Данилова в поликлинике и втроем, вместе с Ириной Станиславовной, с ним побеседуем, – ответила Литвинова и неодобрительно покачала головой. – Надо же, какой прыткий!
– Может быть, он просто не устоял перед соблазном, – Пахомцевой было свойственно ханжеское лицемерие.
– Что, она такая... эффектная? – Литвинова обеими руками очертила в воздухе контур эффектной в своем понимании женской фигуры.
– Да нет, она-то совсем невзрачная. Я имею в виду – на деньги польстился.
– Больше трехсот рублей нынче за день не платят. Больничный на пять дней?
– На шесть!
– Шесть? – Литвинова обернулась к откидному календарю, висевшему на стене, слева от нее. – Ну да, все верно, чтобы ей в воскресенье не приходить. Значит, максимум заработал он на этом тысячу восемьсот. С риском попасть под суд или испортить свою репутацию.
– Наши доктора уверены, что ОБЭП накрывает только
– На вызовах устраиваются точно такие же подставы, как и на приеме. Вон, на днях по телевизору показывали, как в Мытищах...
– Да я-то все это знаю, – усмехнулась Пахомцева. – Я про врачей наших участковых говорю. Ладно, Надежда Семеновна, пойду докладную напишу и домой.
– Как там ваша дочка, Татьяна Алексеевна? – вспомнила Литвинова. – Устроилась куда-нибудь?
Дочь Пахомцевой окончила медицинское училище, но на врача учиться не пожелала, сказав матери, что нынче куда перспективнее быть психологом.
– Да, устроилась в какую-то мелкую частную клинику. – Лицо Пахомцевой выражало недовольство выбором дочери. – Вроде как намерена поступать в университет на заочный.
Глава тринадцатая «ТРИБУНАЛ»
– Расскажите нам о вашем вчерашнем вызове к Шаболдиной Марине Александровне по адресу Белополянская, семь, корпус один, квартира пятьдесят два.
Перед Ириной Станиславовной, пригласившей Данилова в свой кабинет, лежала на столе карта Шаболдиной.
– И по возможности – правду, – приказным тоном «попросила» Литвинова, сидевшая за другим, «сестринским», столом.
Пахомцева сидела на одном из свободных стульев близ Литвиновой, а Данилову достался другой стул, который Ирина Станиславовна поставила посреди кабинета.
«Прямо суд военного трибунала», – подумал Данилов.
Ему было понятно, что с Шаболдиной вышел какой-то геморрой, иначе говоря – крупная проблема. По мелким проблемам начальники по трое не собираются.
– Мы ждем! – поторопила Пахомцева.
– Пришел на вызов вчера в первой половине дня. Шаболдина предъявляла жалобы на температуру, кашель... Собственно, все это написано в карте, ничего нового я вам не скажу. Осмотрел, выставил диагноз острого бронхита, назначил лечение, выдал больничный лист...
– Почему на шесть дней? – спросила Пахомцева.
– Пятый день приходился на воскресенье.
– Почему тогда не на три дня – до пятницы? – во взгляде Пахомцевой Данилов уловил отблески торжества.
– Ну ясно же, что она за три дня не поправится! Какой смысл снова посещать ее в пятницу?
– Ах, вот как! – Пахомцева скрестила руки на груди и перевела взгляд с Данилова на Литвинову.
– То есть вы утверждаете, что она была нетрудоспособна? – Литвинова сделала ударение на слове «нетрудоспособна», и Данилову сразу же стало ясно, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
– Да, утверждаю, – ответил он. – Может, вы мне все же скажете, какие проблемы возникли с больничным листом Шаболдиной?
– Я так и знала! – обрадованно воскликнула Пахомцева.
– Что вы знали, Татьяна Алексеевна? – вежливо спросил Данилов.