Доктор-хулиган
Шрифт:
— Ты будешь по мне скучать, — говорит она, и удивление в ее голосе искреннее.
— Знаю. Для меня это тоже странно.
— Я тоже буду скучать по тебе. — Ее голос смягчается, и мне хочется тут же нажать на паузу, остаться в том моменте, когда Вайолет меня хочет и будет по мне скучать, но она уже говорит дальше. — И мы можем обсудить встречу в середине недели. Мне бы этого хотелось. Выходные были мощными. Хорошими! Но мощными.
То, как она повторяет это, заставляет меня отложить лопатку и с
— Ты дашь мне знать, если я буду давить на тебя слишком сильно?
Не думаю, что я давил, но всегда полезно проверить.
Она кивает.
— Да, и ты не давил. — Она прерывисто вздыхает, затем покорно опускает взгляд. — На самом деле я с нетерпением жду новых сцен.
Слышать, как она говорит это, — словно электрический ток для моего либидо, которое уже и так довольно оживленное. Лишь брызги и шипение масла останавливают меня от того, чтобы приняться за нее — а также напоминание о том, что ее нужно накормить.
— Теперь, когда мы провели выходные вместе, — хрипло говорю я, добавляя в сковороду овощи. — Изменились ли твои пределы? Что-нибудь новое, о чем бы ты хотела меня попросить, о чем, возможно, раньше не думала?
— Ничего не могу придумать. — Она прикусывает губу. — Это самый лучший… не знаю, как назвать. Роман? Интрижка? Ты лучший любовник, который у меня когда-либо был. И теперь это ударит тебе в голову, да?
— Мое эго уже на максимуме. — Я пожимаю плечами. — Два яйца? Три?
— Два, пожалуйста.
Я засовываю хлеб в тостер и поджариваю ей омлет, затем вытираю руки кухонным полотенцем и подхожу к ней. Перед тем, как спуститься вниз, я натянул джинсы и рубашку «хенли», и есть что-то в том, что я полностью одет, а Вайолет идеально раздета, что заводит меня, пробуждая глубинные, первобытные инстинкты. Животный инстинкт, как говорит Гэвин. Я провожу пальцами по ее обнаженным рукам, затем опускаю ладони на упругий изгиб ее бедер. Она замирает, и я бормочу похвалу, потому что ей нравится, когда ей говорят, что она хорошая. А она очень хорошая.
— Посмотри на мою эрекцию, — хрипло говорю я. — Видишь? Ты делаешь это со мной. Только ты. Я никогда не приводил к себе домой женщину на все выходные. Никогда не чувствовал себя таким ненасытным. Лучшая любовница на свете? Это едва ли отражает мои чувства к тебе. Если у кого-то из нас и должно быть раздутое эго после этих выходных, так это у тебя.
— Ох, — говорит она со сладким вздохом.
Я смеюсь.
— И это все? Ох?
— Вау?
— Уже лучше.
— Кажется, омлет готов. — Она поджимает губы и смотрит на меня невинным взглядом.
Мы поработаем над ее уверенностью позже. Когда оба будем голые.
— Садись, — говорю я, и она натягивает на себя халат. Скоро я его с нее сниму, но она может в нем
Она приступает к еде, медленно, пока я готовлю омлет себе, а после мы вместе заканчиваем завтракать, читая друг другу статьи из газеты. Ступней я касаюсь ее лодыжки, и каждый раз, когда я ею шевелю, Вайолет слегка мне улыбается.
Эти улыбки опасно соблазнительны.
— Наелась?
Она медленно отпивает апельсиновый сок, затем кивает.
— Можешь заняться посудой? Я хотел бы кое-что принести в спальню.
Еще один кивок. Еще глоток. Я наклоняюсь к ней и целую, язык скользит по ее нижней губе, проникая в рот. Апельсиновый сок и легкие улыбки. Мне конец.
Как и ей, через несколько минут.
Глава 21
ВАЙОЛЕТ
Я аккуратно вешаю халат Макса на крючок на двери ванной наверху, затем иду в его комнату. Он все еще одет, но одеяла с кровати убраны. Подушки все еще на месте, а снизу и наверху матраса прикреплены четыре нейлоновых наручника.
Я останавливаюсь посреди комнаты, не уверенная, какой он хочет меня здесь видеть. Грань между сценой и секс-марафоном на выходные сейчас очень размыта, не то чтобы я жаловалась.
Он бросает на меня взгляд, раскладывая приспособления на прикроватном столике. Презервативы, смазка и… маркеры. Несколько с яркими колпачками, а один большой черный.
Я заставляю себя никак не реагировать.
— Давай вспомним стоп-слова, котенок.
— Да, Макс. — Я смотрю куда угодно, только не на маркеры. — Красный — прекратить, желтый — притормозить.
— А правила о том, чтобы оставлять следы на теле?
— Ничего, что виднелось бы из-под одежды. — Мой голос дрожит, слегка. Для меня это может оказаться близко к пределу, но я не уверена. — Не на груди, не на руках, не на лице, не на ногах.
— Не могла бы ты пояснить, что подразумеваешь под грудью? — Он жестом велит мне забраться на кровать, и я устраиваюсь посередине, лицом к нему. Колени широко расставлены, плечи отведены назад. — Очень мило. Могу я пометить тебя… здесь? — Он обводит указательным пальцем один сосок, затем другой.
— Д-да.
— Если я это сделаю, тебе придется тщательнее подбирать бюстгальтеры и блузки?
— Да. — Я вспоминаю свой гардероб. У меня не так много блузок, которые можно носить поверх темного лифчика. Если отметки не исчезнут к концу недели, вероятно, мне придется пройтись по магазинам. Но, конечно, они исчезнут.
— И это приемлемо?
Теперь я киваю с большей уверенностью.
— Да.
Он наклоняется, его губы касаются моего уха.
— Хорошо. Я хочу исписать своим именем все твое тело.