Доктор Кто. Клетка крови
Шрифт:
Когда прошло шесть минут и сорок пять секунд, сработала еще одна сигнализация. Сирены ревели друг на друга, как животные в брачный период, и звук этот был пронзительным и неприятным. И тут главная сигнализация стихла. Секундомер обнулился, карта Тюрьмы замерцала, немного дрогнула и наконец перезагрузилась. Словно ничего и не было.
Наступила почти гробовая тишина.
Не считая…
Первой заметила Бентли:
– На Шестом уровне все двери открыты, – так вот почему вторая сигнализация все еще не замолкла.
На Шестом?
– И еще кое-что, – Бентли вздохнула. – 428-й
В обычное время Бентли сама бы с этим разобралась. Но сейчас она осталась на Станции Управления – просматривать системы одну за другой, проверять их работу. Хотя бы до тех пор, пока все снова разом не сломается.
Поэтому искать 428-го пошел я. И взял с собой Караульного – просто на всякий случай.
Черт, до чего же не вовремя. Для своих выходок 428-й выбрал худший час из возможных. Обычно он вел себя куда осторожнее – выбирался из камеры и возвращался обратно тихо, не тревожа сигнализацию. Но в этот раз из-за него карта Тюрьмы вспыхнула множеством огоньков, точно рождественская елка.
Добравшись до Третьего уровня, я восхитился тем, как тихо в Тюрьме по ночам. Грохотала сирена, но из камер доносился лишь шепот – видимо, заключенные привыкли спать даже во время тревоги. Чтобы их успокоить, я крикнул, что все под контролем. Вот только я и сам не знал, так это или нет. Мы были всего в двадцати секундах от медленной и мучительной смерти. В лучшем случае многие даже не успели бы проснуться.
Камера 428-го была открыта и пуста. На двери висела записка: «Вернусь через пять минут. Если будут посылки – распишитесь за меня». Шутка не показалась мне смешной.
Караульный сумел обнаружить следы 428-го. Они вели прямо на Шестой уровень.
Что-то здесь определенно было не так. Если во всей остальной Тюрьме было просто тихо, то здесь тишина стояла гробовая. Ни звука, ни шороха. Лишь один длинный коридор на самом дне Тюрьмы. Сюда мы помещали тех, о ком даже думать не хотелось. Я этим не горжусь, но в Тюрьме есть люди, с которыми просто невозможно справиться обычными методами. Когда групповая терапия и содержание в стандартных условиях не дают результатов, у нас не остается иного выбора, кроме как накачать человека снотворным и отправить на Шестой уровень. Там мы можем позабыть о собственных ошибках.
Караульный тревожно запищал. Я проверил свой планшет и понял, что не так: робот попытался связаться с другими Караульными на этом этаже, но никого не нашел. Обычно их попросту не замечаешь. Они либо ютятся в стенах, либо скользят по коридорам туда-сюда, молча выполняя свою работу. Караульные – часть Тюрьмы. На Шестом уровне стражей-людей нет, только Караульные. Даже если они не патрулируют коридоры, на постовых узлах в стенах их все равно всегда можно найти. Но здесь – ничего и никого. Любопытно – когда Караульные без конца мельтешат вокруг, к ним привыкаешь и начинаешь считать чем-то вроде мебели, но когда они вдруг исчезают – это сбивает с толку.
Одно дело, если нигде не видно заключенных. Но когда Караульных тоже нет – это действительно странно. Я оглянулся проверить, на месте ли Караульный, которого я привел с собой. На месте. Позади него тянулся коридор, ведущий обратно к лифту. Внезапно
И тут свет в конце коридора пару раз мигнул и погас.
Не задумываясь, я повернулся к Караульному и велел ему выяснить, что произошло. Стоило ему двинуться в путь, я понял, что совершил ошибку. Но заставить себя позвать Караульного обратно я не смог и лишь наблюдал, как он плавно скользит по коридору, издавая тихий гул. Когда Караульный наконец нырнул во тьму, я все еще видел, как он движется, слышал его гудение. Или же мне просто так казалось? Я моргнул, и все стихло и исчезло.
Где-то рядом таилась угроза, а я остался совсем один. Попытался позвать на помощь через переговорник, но ответа не было – я оказался отрезан от остального мира.
Я осторожно подошел к ближайшей камере. Дверь была открыта, внутри – пусто.
Используя код «Побег заключенного», я снова попытался связаться со Станцией Управления. Дела шли все хуже. По идее, мой звонок должен был пройти через внутренний приемопередатчик, никаких сложных линий связи. И тем не менее – ноль ответа.
Начиная подозревать худшее, я потянулся к двери следующей камеры. Снова пусто. Я осмотрелся повнимательнее. Никаких следов борьбы. Записку с объяснением, куда все подевались, оставить тоже никто не потрудился.
Я обошел еще три камеры – все оказались пусты. Затем вернулся в коридор. Я был совершенно один. Мои шаги эхом отдавались по коридору.
Следующая камера принадлежала Заключенному 37. Там, разумеется, тоже никого не было. Я огляделся. Что-то неправильное было в этой пустоте, словно я упускал что-то из виду. Я задумался, что же это может быть.
Догадался я не сразу. В камере было идеально чисто. Не как если бы ее владелец любил порядок. В камере было тщательно прибрано после того, как жилец ее покинул. Не было не только признаков борьбы – не было признаков того, что в этой камере вообще кто-то живет. Как давно пропал Заключенный 37? Задумавшись об этом, я услышал шаги снаружи. Кто-то – что-то – направлялось ко мне.
Я повел себя не как Управитель Тюрьмы. Я повел себя как испуганный человек, как трус. Говорю же, я устал. Это мое единственное оправдание. И, как поступил бы всякий испуганный человек, я тихо закрыл дверь и присел, чтобы меня было не видно в окошко. Мне стало очень, очень страшно – словно взрослые решили сыграть в детскую игру всерьез. Шаги приближались.
Я попытался придумать, как защититься. Если я толкну его дверью… но поможет ли это? Получится ли использовать дверь как оружие? Собьет ли она с ног моего противника, чтобы я смог…
Я считал шаги. Неизвестный, кем бы он ни был, шел мимо камер, не останавливаясь. Вероятно, это означало, что он идет не за мной. Не знает, что я здесь.
Неизвестный прошел мимо. Я перевел дух. И тут он остановился.
Вернулся назад. Встал у моей двери.
Вот и все. Либо использовать дверь против него, либо молиться, чтобы он пришел не по мою душу.
Я сделал вдох, напрягся и толкнул дверь. Но она не распахнулась, не открылась рывком, а просто плавно приотворилась. Ну разумеется. Местные двери висели на особых петлях, не позволявших открывать их слишком резко.