Доктор Кто. Клетка крови
Шрифт:
В моих обвинениях нашлось место и для Оракула, и для Родины, и для Бентли, но корнем всего зла был, безусловно, Доктор. Я мог бы отдать что угодно за возможность снова его увидеть.
Документ получился довольно жалкий. Перечитав его, я проникся отвращением к самому себе. Такое мог написать лишь трус. Лишь человек, не способный отвечать за свои ошибки.
Я прочитал его снова, и на этот раз мне даже показалось, что вышло не так уж плохо.
Но факт оставался фактом – единственный человек, который мог мне помочь, не мог мне помочь. Потому что Доктор… потому
Дверь моей камеры распахнулась.
На пороге стоял Доктор.
– О, – сказал я.
К собственному изумлению, я разрыдался.
– Обычно хватает простого «привет», – Доктор, похоже, был смущен.
Я не мог выдавить ни слова и только что-то несвязно бормотал. Но у Доктора не было на это времени.
– Послушайте, Управитель, – сказал он, – я вызволяю вас из вашей собственной тюрьмы. Если хотите вдоволь насладиться иронией – следуйте за мной.
– Куда? – спросил я.
– Туда, где вас будут искать в последнюю очередь, – улыбнулся 428-й. – В мою прежнюю камеру.
Позднее я узнал, что мы сумели туда добраться только потому, что большая часть камер видеонаблюдения из-за каскадного отказа не работала. Система на последнем издыхании поддерживала жизнеобеспечение и силу тяжести на уровне. Даже большинство Караульных не двигались с места. Их постовые узлы все еще работали, но из-за недостатка мощности не могли выпустить Караульных наружу.
Из-за этого присматривать за оставшимися заключенными приходилось стражам-людям, которые сбились с ног, пытаясь починить систему.
В общем, дела шли плохо. Я мысленно делал себе пометки о неполадках, чтобы было в чем обвинить Бентли.
– Да тут сейчас хоть воруй, хоть убивай, никто и не заметит, – сказал я.
– По-моему, в тюрьме такое вслух лучше не говорить, – ответил 428-й, открывая дверь своей камеры изящной отмычкой.
– Где вы это достали? – спросил я.
428-й пожал плечами.
– Вы сами разрешили мне брать из мастерской что угодно. Вот я и взял. Не терял времени даром.
– Сколько… сколько дней меня держали под стражей?
– Да где-то часа четыре, – сказал 428-й. Захлопнув дверь камеры, он жестом пригласил меня сесть на койку и плюхнулся рядом.
Я слегка вздрогнул. Боялся ли я его? Презирал? Или же, несмотря ни на что, я был безумно рад его видеть?
– Итак, – сказал 428-й. – Давайте начнем с приятной новости. Я, конечно же, имею в виду мое чудесное спасение.
– Вы все спланировали?
– Нет. Ну, не совсем. Но если Клара спросит, скажите, что да. Я просто быстро соображаю. Особенно на бегу. Физическая нагрузка обостряет ум. Видите ли, спускаясь в тот тоннель, я понимал, что, по сути, лезу в вытяжной воздуховод движка Бакстера. Он ведь должен куда-то выходить, так? Далее, если помните, я взял с собой паяльную лампу. Расплавил с ее помощью фиксаторы и оставил включенной.
– И устроили тем самым небольшой пожар, задымив все кругом? Не самый умный шаг.
– Вы думаете? – 428-й вскинул бровь. – Наоборот. Лампа была мощная, а я отрегулировал режим так, чтобы
– Зачем?
– Чтобы запустить пожарную тревогу. Помните, она сработала? Бентли как-то говорила – есть обычная пожарная тревога, а есть тревога очага возгорания, через тридцать секунд после которой помещение герметизируется и из него отводится воздух. Я запустил тревогу очага возгорания и кое-что посчитал в уме – если я вместе с этим воздухом успею переместиться на достаточное расстояние, движок Бакстера меня не сварит и не поджарит.
– Мда.
– Здорово, правда?
– Но тогда вы бы сейчас дрейфовали в космосе!
– Пожалуй. Но астероид окружен воздушным пузырем. Он невелик, конечно, но для подстраховки вполне хватило. К тому же я успел прихватить с собой паяльную лампу.
– Серьезно?
– Ну хорошо, да, признаю, я оказался в космосе, дрейфуя в невесомости с кучей инструментов в руках и с этой дурацкой антигравитационной тележкой – которая, оказывается, не такая уж дурацкая, если ты дрейфуешь в космосе. Поскольку инструменты – вещь полезная, я набил ими тележку, а с обратной ее стороны приделал паяльную лампу, которую настроил на… 11. И вернулся в тюрьму.
– Что?
– Дверь погрузочной площадки Седьмого уровня. Слабое место, запишите это себе где-нибудь. Я долетел до нее на тележке, а затем использовал лампу.
– Позвольте перебить – хотите сказать, вы проникли в мою тюрьму на летающей тележке?
428-й улыбнулся.
– А что такого? Я сбегал отсюда много раз с помощью одной только ложки.
Я ударил его.
Он, похоже, удивился.
– Это было… крайне неблагодарно с вашей стороны.
– Многие погибли, – сказал я.
– Да… – 428-й посмотрел на меня. – К слову, вам это не кажется странным? Что Оборонная Станция вот так взяла и выстрелила?
– Ну, немного. Но…
– Она действовала не по назначению.
– Да.
– И Оракул этого не предвидел. Забавно, правда?
– Нет, не забавно. Совершенно не забавно. Нельзя вести себя так, будто весь мир вокруг – одна сплошная злая шутка. Вы…
– А что предлагаете делать? – 428-й устало потер подбородок. – Не думаю, что у вас все еще есть право указывать мне, как себя вести, Управитель. Вы утратили власть над Тюрьмой. Пора это признать. Оборонная Станция ясно дала понять, что игры кончились.
– В каком смысле?
428-й покачал головой.
– Скоро узнаете. Боюсь, вам придется узнать. Но давайте сейчас ненадолго отвлечемся от мыслей о детях, на время отложим уничтожение Седьмого уровня в сторону, хорошо?
– Почему?
– Потому что иначе вы не сможете мыслить здраво. Не знаю, как вы, а я ни о чем другом думать не могу, и это мешает.
– Да, – я тоже не мог. Ни на секунду. И никогда не смогу.
428-й коснулся пальцем моего лба, и в голове прояснилось.
– Вот и хорошо, – сказал 428-й. – Итак, давайте выясним, что же все-таки здесь происходит. Думаю, это поможет вам понять, почему Оборонная Станция уничтожила Седьмой уровень.