Доктор Куэйк

Мэрфи Уоррен

И Файнштейн стал подниматься с места, но почувствовал ладонь на своей руке. Сайлас Мак-Эндрю смотрел на него напряженным, испытующим взглядом. Теперь он выглядел совсем иначе, чем когда Файнштейн вошел в его кабинет. Его загорелое лицо побледнело и выражало неприкрытый испуг.

– Не уходите, мистер Файнштейн. Продолжайте.

– Но это все.

– Не совсем, мистер Файнштейн, – сказал Мак-Эндрю. – Вы знаете, я геолог. Ко мне отсылают помешанных на геологии и проблемах окружающей среды. Хотел бы, чтобы и вы оказались одним из них. Очень хотел бы. Но не думаю, чтоб это было так. И все-таки я вам верю.

– Но

почему? До вас мне никто не верил!

– Потому что я геолог, – ответил Мак-Эндрю. – Мне не нужно говорить вам о том, что Калифорния – область, опасная в сейсмическом отношении. Каждый год здесь фиксируются тысячи землетрясений. Конечно, большинство из них очень слабые и не вызывают разрушений, но все-таки они регистрируются. А мы здесь занимаемся, в частности, тем, что составляем карты мест, где эти землетрясения происходят. Вот посмотрите. Эти места отмечены на картах булавками. Но в последний год или около того частота землетрясений вроде бы изменилась. Я еще удивлялся, что такое происходит, особенно в последние полгода. Теперь понятно. Кто-то вмешивается в природные процессы. Экспериментирует.

Зазвонил телефон. Мак-Эндрю протянул руку в направлении звонка, раздавшегося из-под груды журналов.

– Алло, – произнес он. Затем слегка отстранил трубку от уха, так, чтобы Файнштейн мог слышать разговор.

– Да, шериф Уайт. Да. Был ли он у меня? Был. А почему вы спрашиваете?

Голос Уайта звучал из телефонной трубки ровно и очень спокойно. Харрис Файнштейн был поражен, насколько умным казался Вейд Уайт при разговоре на большом расстоянии.

– Ну, если говорить откровенно, мистер Мак-Эндрю, мы здесь, в Сан-Эквино, очень беспокоимся о мистере Файнштейне. Это один из самых видных и уважаемых граждан нашего города. Он очень отзывчивый человек и принимает активное участие в деятельности многих благотворительных организаций. Надеюсь, это останется между нами, мистер Мак-Эндрю, но Файнштейн очень обеспокоен землетрясениями. Чрезвычайно обеспокоен. Он стал думать, что землетрясения являются частью заговора и что кто-то их контролирует. Теперь он пытается убедить в этом и других. Не знаю, что он вам наговорил, и сказал ли, что разговаривает с Господом Богом? Говорил он это?

– Нет.

– Короче, он чувствует себя обязанным спасти мир от землетрясений. Говорит, что это предназначение, данное ему Богом. Я разговаривал о нем с ФБР мистер Мак-Эндрю. Сказал, что он не представляет опасности. Я и многие другие в Сан-Эквино были бы вам весьма признательны, если бы вы успокоили его, пообещали бы, например, что изучите это дело. Я знаю, это помогло бы ему, и, возможно, он вернулся бы к жене. У него неприятности дома.

– Понимаю, – сказал Сайлас Мак-Эндрю, глядя поверх своих очков без оправы на джентльмена из Калифорнии. – Может быть, вы посоветуете нам провести собственное параллельное исследование того, о чем он говорит? Мы могли бы послать несколько человек в Сан-Эквино, чтобы изучить все на месте. Им не обязательно знать, что они занимаются не настоящим делом, пусть бы работали так, будто выполняют ответственное задание.

– О, нет, – ответил Уайт. – В этом нет необходимости. Вам не стоит заходить так далеко.

– А почему нет? – спросил Мак-Эндрю. Его лицо, лицо уроженца Огайо, оставалось спокойным, как тихие воды реки Майами

в жаркий июльский полдень.

– Просто в этом нет необходимости, вот и все.

– Нам нужно кое-что проверить. Мы изучим то, что он говорит о землетрясениях. – Мак-Эндрю увидел, что на лице Файнштейна появилась улыбка.

В разговоре возникла пауза, как если бы трубку на том конце провода прикрыли рукой. Затем прозвучало:

– Конечно, превосходно, просто великолепно. Мы думаем, это будет чудесно. То есть, я в самом деле считаю, что это превосходно, если для того, чтобы успокоить больного человека, вы готовы пойти так далеко. Огромное вам спасибо. Пока.

– До свидания.

Обращаясь к Файнштейну, Мак-Эндрю сказал:

– Кто-то там здорово хитрит.

– Вы, как и все уроженцы северо-восточных штатов, весьма проницательны, – заметил Файнштейн. – Я знаю Уайта всю жизнь и только сейчас, когда закончился ваш разговор, понял, что он всегда представлялся не таким, каков есть на самом деле.

– Да, в том, что он говорил, было немало разумного. Если бы этот телефонный разговор состоялся до вашего прихода, я отнесся бы к вашим словам так же, как к ним отнеслись в других местах в Вашингтоне. Но я из Огайо, между прочим…

– Это как раз то, что я имел в виду, – откликнулся Файнштейн. – Человек из северо-восточных штатов…

Прежде чем они покинули кабинет, Сайлас Мак-Эндрю отпечатал на машинке стандартную записку, которая оказалась последним подарком, сделанным им и Харрисом Файнштейном Соединенным Штатам. Ничего другого им уже не дано было совершить, потому что, прилетев в Калифорнию, они сделали непоправимую ошибку, начав обсуждать проблемы этого штата с одним чудаковатым ученым и его двумя необычными ассистентками.

Глава шестая

Когда шериф Вейд Уайт увидел два тела в мотеле «Ковбой», расположенном на горном шоссе прямо на выезде из Сан-Эквино, он только и мог сказать: «О сладчайший Иисус, Боже милостивый, нет, нет…»

Пошатываясь, он выкатился из номера-люкс в мужской туалет в вестибюле, где его вырвало в писсуар и продолжало выворачивать снова и снова. Содержимое его ланча в виде красных и белых комков свидетельствовало о том, что он до сих пор так и не научился правильно пережевывать пищу.

– Нет, – говорил он, держась за рычаг для спуска воды, – нет, он же еще вчера был в Вашингтоне. Нет…

– Да, – сказал его молодой заместитель. – Я вызову окружного следователя?

– Да-а… Следователя. Конечно.

– И городскую полицию? Мотель всегда относился и к округу, и к городу.

– Нет, – ответил Уайт. – Никакой городской полиции. Мы сами займемся этим.

– А фотографа вызывать?

– Да-а… Хорошая мысль. Фотографа.

– Они оба, конечно, выглядят неважно. Не правда ли, шериф?

– Да-а… Неважно.

– Что, как вы думаете, их убило?

Шериф Уайт не ответил. Он знал, кто и что убило их, и был до смерти напуган. Голова его оставалась опущенной вниз, к писсуару. Он вдыхал свежесть холодной, струящейся возле самого лица воды, пахнувшей почти чистой хлоркой.

– Вы вернетесь в номер, шериф?

У шерифа перехватило дыхание. Но он сказал:

– Да-а… Придется.

– Они, конечно, выглядят ужасно, как будто их схватили две огромных ручищи и выдавили, как виноградины. Фу.