Доктор на просторе
Шрифт:
Дежурство протекало спокойно, и в полночь я отправился спать, положив у изголовья томик "Неотложной хирургии" Гамильтона Бейли. Мне снилось, что я нахожусь в травмпункте и обыкновенной столовой ложкой без анестезии оперирую Бингхэму двустороннюю паховую грыжу. Мой счастливый сон был бесцеремонно прерван стуком в дверь.
– Что такое?
– выкрикнул я, ошалело вскакивая с кровати.
– Который час?
– Половина четвертого, - сообщил мне регистратор.
– Непрекращающиеся боли в желудке. Третий день хуже и хуже. В основном, в подложечной области.
–
– Нет. Сам приехал. В такси.
Я был разочарован: похоже, ассистировать при неотложной операции мне не доведется. Наблюдая, как я одеваюсь, регистратор ковырял в зубах. Похоже на желчный пузырь, - изрек он.
– Камни, должно быть.
Я спустился в пустынную приемную, где меня уже ждал укутанный одеялом пациент. Худощавый, прилично одетый мужчина в синем костюме с белым галстуком и очках в роговой оправе. У него были также маленькие усики и прилизанные, аккуратно подстриженные волосы. Выглядел он хотя и встревоженным, но, к сожалению, на умирающего ничуть не походил.
– Что вас беспокоит?
– деловито осведомился я.
– Мне страшно неловко за то, что я вас потревожил, доктор, - начал он.
– Чрезвычайно неловко. Лишил вас, несомненно, столь заслуженного отдыха. Извините, доктор, и поверьте - я искренне раскаиваюсь.
– Ничего, в конце концов - это моя обязанность, - кивнул я. Врачебный долг и все такое. Итак?
– А я вот сидел здесь и говорил себе: "Бедный доктор сейчас покоится в объятиях Морфея. Спит себе сном младенца..."
– Извините, что вас беспокоит?
– перебил я.
И тут он обеими руками схватился за живот и застонал.
– Ага, колики?
– обрадовался я, мысленно листая страницы справочника.
– Что-нибудь не то съели?
Очкарик задышал спокойнее, осмотрелся, потом заговорщически прошептал:
– Мы здесь одни, доктор?
– Да, - кивнул я.
– Не волнуйтесь, мы не разглашаем профессиональные тайны.
– Вы ведь ассистент профессора, не так ли, доктор?
Я молча кивнул.
– Так вот, доктор, дело в том, что профессор полгода назад сделал мне операцию - частичную резекцию желудка. Все было нормально, но три дня назад у меня начались боли.
– Он снова застонал, потом, морщась, продолжил: Ужасные боли. Ну вот, а сегодня после ужина я вдруг закашлялся и почувствовал какой-то непонятный комок в горле. Я сплюнул...
– Он снова огляделся по сторонам и прошептал: - Это оказалась шайба, доктор!
– Хоккейная?
– тупо спросил я.
– Нет, нет, доктор! Металлическая. А затем, пять минут спустя, я выкашлял винтик! А после него - две гайки и кусочек пружинки. Это продолжается всю ночь, доктор. Вот я и решил приехать.
– Черт побери, но ведь это просто невозможно!
– взвился я.
– Мистика какая-то! Вы уверены?
– Взгляните сами, доктор, - произнес он. С гордостью, как мне показалось. И извлек из кармана нечто, завернутое в обрывок газеты "Ивнинг Ньюс". Развернул, и моему изумленному взору представились две блестящие гайки, шайбы, несколько винтиков и кусочек пружины. Я поднял
– Да, вполне возможно, что это фрагменты хирургического ретрактора, признал я.
Он кивнул.
– Именно это я и подумал, доктор. Я ведь когда-то и сам врачевал. Теперь я смутно припоминаю, как кто-то в операционной сказал, что у них чего-то не хватает.
– Покажите мне живот, - попросил я.
Шрам полугодичной давности был там, где ему и полагалось быть.
– Гм, - произнес я, скребя в затылке. Затем оглянулся по сторонам. Поблизости не было ни души. Сейчас даже появление Бингхэма порадовало бы меня.
– Это может быть серьезно, - предположил я.
– Да, доктор, - закивал усатый.
– Поэтому я и приехал сюда. Я ведь не из тех людей, что тут же бегут в суд жаловаться. Но вот если со мной что-то случится... Родственников-то у меня много, доктор.
– Правильно, - подтвердил я и, укрыв его одеялом, принялся в задумчивости шагать по приемной. Правила на сей счет были строги: обо всех неотложных ночных случаях требовалось немедленно извещать дежурного врача. Однако, если профессор и в самом деле ухитрился оставить в брюшной полости пациента ретрактор, он бы, разумеется, хотел узнать об этом прежде всех остальных.
Собравшись с духом, я позвонил профессору в Уимблдон. Телефон звонил с минуту, прежде чем в моем ухе послышался раздраженный женский голос:
– Да!
– Могу я поговорить с профессором?
– Кто это?
– Я звоню из Св. Суизина, - осторожно ответил я.
– О Господи! Неужели нельзя хоть ночью его в покое оставить? Артур!
Еще несколько минут спустя я сбивчиво заговорил в трубку:
– Извините за беспокойство, сэр. Это один из ваших ассистентов...
– Роджерс?
– А? Нет, не Роджерс, сэр. Гордон.
Профессор шумно вздохнул.
– А где Роджерс?
– Спит, сэр.
– Сущая правда - я сам видел, как двое дюжих парней затаскивали его наверх.
– Я его подменяю. Дело очень срочное.
И я изложил профессору свои наблюдения.
– Что ж, вполне возможно, - произнес он. По голосу чувствовалось, что он не на шутку встревожен.
– Подробности сейчас не помню, но полгода назад мне, определенно, помогала новенькая медсестра... Вы уверены, м-мм... Гордон, что это детали ретрактора?
– Да, сэр. Никаких сомнений.
Последовало молчание.
– Хорошо, - ворчливо произнес наконец профессор.
– Я приеду. Погода, конечно, препаршивая. Переведите его наверх и подготовьте операционную к срочному чревосечению.
– Слушаюсь, сэр.
– И еще, Гордон..
– Сэр?
– Вы правильно поступили, что позвонили мне.
– Спасибо, сэр!
– восторженно гаркнул я.
Но он уже повесил трубку.
В течение следующего получаса я лихорадочно готовился к операции. Разбудил дежурную сестру и прочий хирургический персонал, распорядился застелить постель с грелкой и электрическим одеялом. Затем вернулся к пациенту, терпеливо дожидавшемуся меня на койке.