Доктор V
Шрифт:
– Мы обязательно будем общаться, Эли. И не просто общаться. – Я распахиваю глаза и смотрю на него. – Тебе понравится. Как понравилось той ночью. Ты же получила удовольствие, моя девочка? – Я не отвечаю. Согласиться – значит признать его правоту. Отказ же будет выглядеть нелепо. – Получила, – продолжает он, – я слышал. Я чувствовал твое удовольствие. – С ужасом думаю о том, как это выглядит в его глазах, но взгляд Винса смягчается, как и черты лица. – Я получил не меньшее, тебе нечего смущаться.
Я слушаю его спокойный голос, блуждаю взглядом по его лицу и осознаю, как сильно вляпалась. Меня так сильно манит к
– Кем ты работаешь? – выпаливаю я.
– А вот и первый правильный вопрос, моя красавица, – все так же спокойно отвечает Винсент, откидываясь на подушки позади себя. – Я, моя милая Элисон, владелец БДСМ-клуба.
– Что?..
Удивить сильнее он бы не смог. Даже если бы сказал, что является космонавтом, работающим на NASA, или что он пришелец. Я прикидываю в голове все, что знаю о нем, и все ситуации, в которых его видела, но не могу сложить все воедино. Нет, он, конечно, со своими татуировками вполне подходит для своего занятия. Но для меня это… непостижимо, что ли. Пока непостижимо. Вероятно, со временем я могла бы привыкнуть к этой мысли.
– Ты не знаешь, что такое БДСМ, Элисон? – врывается он в мои мысли.
– Знаю. Все смотрели…
Винсент закатывает глаза и улыбается.
– Ну конечно. Что еще ты могла бы вспомнить. Но кино и реальная жизнь, как ты знаешь, это словно небо и земля. В кино все смягчено и романтизировано. В жизни же намного более…
– Жестоко? – подсказываю я.
– Ярко, – поправляет, прищурившись. – Когда-нибудь ты сама испытаешь это на себе.
– Ты так в этом уверен, – хмыкаю я.
Винсент подхватывает прядь моих волос и медленно накручивает ее на палец. В его взгляде появляется что-то дикое и необузданное, отчего переворачиваются внутренности. Он подается немного вперед и шепчет мне на ухо:
– Между болью и удовольствием тонкая грань, Эли. И эта грань и есть само удовольствие.
Он немного болезненно дергает за прядь, но я даже не успеваю скривиться, как моей шеи касаются горячий язык и губы. Я уже практически не чувствую боли на коже головы, мои мысли и чувства сосредоточились на ощущениях на шее. Кажется, никогда еще эта часть тела не была настолько чувствительна к ласке, как в этот момент. Поцелуи Винсента будоражат сознание, глаза закатываются от удовольствия, и я замираю, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть его. Чтобы это не заканчивалось. Но Винсент и не собирается отстраняться. Его ласки становятся настойчивее, он перемещается на затылок, целуя и облизывая кожу у самого роста волос, а сам тем временем сильнее тянет за прядь. Мне хочется вырвать ее из его цепких пальцев, но я сдерживаюсь, как будто осознаю, что без этого контакта удовольствие будет неполным.
Наконец, он отрывается от моей кожи, и его губы снова находятся в паре миллиметров от моего уха. Горячее дыхание
– Вот что такое БДСМ, моя девочка. Это не о цепях и наручниках. Не о плетке и флоггере. Это об удовольствии, замешанном на боли. Адский коктейль, испив который ты уже никогда не станешь прежней.
Этой ночью я мастурбирую, одной рукой схватив себя за волосы, и так сильно тяну, что кожа головы горит. Кончив, я откидываюсь на подушки, и меня поражает пугающая и в то же время будоражащая потребность по-настоящему испытать то, о чем говорил Винсент в беседке.
Глава 6
Винс
– Она отзывчивая, – произношу я, глядя перед собой.
Идущая рядом со мной Одри цокает языком и качает головой.
– Ты ее испортишь, Винс. Она невинная девочка.
– В каком смысле невинная? – спрашиваю, глядя на подругу. – В смысле не в Теме?
– В смысле девственница, док.
Мои глаза расширяются, а мысли, смешавшись с безудержным желанием, начинают метаться. Перед глазами встает яркий образ того, что я могу – и буду – делать с невинной девушкой в своей комнате в клубе. Черт подери, да у меня уже крышу срывает от одной мысли об этом!
– Винс, мне не нравится, как загорелись твои глаза, – прерывает Одри сумасшедший поток в моей голове.
– Я ее не обижу.
– Ты ее испортишь, – повторяет она и слегка хмурится.
– Одри, я не смогу отпустить ее.
Теперь она улыбается.
– Ты же говорил, что сердце – это такая же мышца, как и все остальные. – А потом она понижает голос и пародирует меня: – И, как и любую мышцу, его можно тренировать. – А потом Одри негромко смеется. Практически впервые с того ужасного события. Ее смех еще не настолько открытый и громкий, и пока он не отражается в глазах, но это несомненно прогресс.
– А кто говорит о сердце, детка? Все мое стремление вот здесь. – Я не удерживаюсь и сжимаю свой пах ладонью, отчего Одри снова заходится смехом, потом качает головой и толкает меня в плечо.
– Ты придурок. Извращенец.
– Как и все мы, моя куколка.
Наша прогулка сегодня длится намного дольше обычного. Мы решили провести терапию, шагая по тропинкам, а не сидя в беседке. Кажется, это пошло Одри на пользу. Завершающим этапом стало то, что я сказал ей прокричать в лес все слова проклятия, которые выжигают ее душу, и она это сделала. Сила ее ненависти была настолько сильной, что она даже не могла произносить связных предложений, но кричала так неистово, как будто эти слова царапали ей горло на протяжении долгого времени. Думаю, так и было. Выкричавшись, Одри медленно побрела в сторону дома. Охрипшая, обессиленная, но как будто очистившаяся.
Вечером Одри предложила сыграть в карты. Мы расположились в кухне за столом и здорово повеселились втроем, пока разыгрывали партию за партией. А потом Одри ушла спать, а мы с Элисон остались наедине. Весь вечер я постоянно смотрю на нее. Теперь, после слов Одри, я действительно улавливаю в ней некоторую скованность, которая в ее возрасте может говорить только об одном: Эли девственница. Черт, теперь мне еще сильнее не терпится распечатать этот подарок. Я, наверное, конченый ублюдок, раз собираюсь воспользоваться неопытностью девушки, но хер я в этом признаюсь даже самому себе.