Доктор воровских наук

Гусев Валерий Борисович

– Здорово охраняется, да?
– и он грустно осмотрел печальные развалины.
– А ведь когда-то вот здесь, посреди двора, стоял прекрасный собор. А вдоль западной стены - монашеские кельи. А какие здесь были подвалы!

– А подвалы-то зачем?
– спросил Алешка.

– А как же!
– изумился его невежеству Афанасий Ильич и даже наклонил голову, разглядывая такого неуча поверх очков.
– А как же! Для всяких припасов. Знаете, какое хозяйство у монастырей было? Первоклассное! По тем временам - даже передовое.

И он опять стал

изо всех сил рассказывать нам про старинные годы. Вообще было довольно интересно. В школе мы, конечно, кое-что об этом по истории проходили, но как-то скучно и как-то все это не очень запомнилось…

– Проходили, - проворчал архитектор.
– Вот именно - проходили. Мимо.

А Афанасий Ильич умел рассказывать. У него получалось так, будто он читал нам увлекательный исторический роман с яркими картинками в самых нужных местах.

– Монастырское землевладение, - рассказывал он, - включало в себя пашни, луга, леса, сады и огороды. У монастырей были охотничьи промыслы, рыбные ловли. Монахи собирали дикий мед в лесах, содержали пасеки. Выращивали прекрасные овощи, даже в северных районах собирали урожаи апельсинов и других южных фруктов. Монастырские огурчики, вино славились по всей Руси. А в том самом пруду, где вы ловили рыбу, они разводили карасей…

– По два кэгэ, - вставил Алешка.
– Только они все, видно, кончились.

– Если бы только караси, - вздохнул архитектор.
– И все эти плоды своих трудов монахи хранили в громадных подвалах. Кстати, эти подвалы сохранились до наших дней. Я знаю местечко, как туда попасть. И, надеюсь, что в ближайшее время мы совершим с вами, коллеги, небольшой экскурс в таинственные подземелья. И, между прочим, - он понизил голос и нахмурился, - в этих подземельях нередко организовывались тайные монастырские тюрьмы. Там десятилетиями сидели без света и человеческого голоса те, кто совершил преступления против церкви и государства. Это были ужасные камеры - глубоко под землей, крохотные, сырые и холодные. Несчастных узников там приковывали тяжелыми цепями к железному кольцу в стене…

– Жуть какая-то, - вздрогнул Алешка.

– Конечно, жуть, - согласился Афанасий Ильич.
– Но вообще-то монастыри играли положительную роль в развитии государства.

– Тем, что людей на цепи сажали, да?
– язвительно усмехнулся Алешка.

– Не только этим, конечно… Но ведь в монастырях, как правило, были больницы для бедных людей, школы, богатые библиотеки. А главное - монахи вели летописи. И теми знаниями прошлого, нашей истории, какими обладает сейчас современность, мы обязаны этим летописцам.

Афанасий Ильич набил трубку и выпустил клуб дыма.

– А когда в подземелья-то полезем?
– спросил Алешка.
– Цепи ржавые смотреть?

– Ну… К этому надо подготовиться. Это не так просто. Завтра я в город съезжу, привезу план подземелья. Фонарики нам будут нужны, теплая одежда.

– Пища и вода, - добавил Алешка.
– А то вдруг заблудимся.

Он с таким интересом стал обсуждать

с архитектором предстоящий «экскурс», что мне подумалось - вовсе Алешку не ржавые цепи интересуют, а что-то другое, более современное.

Мы, в самом деле, набрали в поле всяких цветов и принесли их маме. Она обрадовалась, разобрала их и поставила на стол в самую большую банку с водой. И в нашем стойбище стало еще уютнее и приветливей.

Папа с дядей Федором уже вытащили из машины двигатель, уложили его на брезент и приступили к разборке. А чтобы было «больше пользы и меньше вреда», мы им помогать не стали, а, забрав ведро, понесли его в Пеньки, чтобы вернуть Ирине Петровне. И захватили с собой по паре яблок на случай столкновения с козой Васькой.

Но коза оказалась не глупой. Едва завидев нас, она тут же спряталась в кустах и злобно мекала оттуда, но напасть не решилась.

Мы подошли к дому доктора, и тут из его калитки вышел, как нам показалось, мелкий суворовец. Но это был взрослый человек в милицейской форме. Тот самый гаишник, который разбирался на дороге с водителями фуры. Форма на нем висела, как на пугале, видно, нужного маленького размера в милиции не нашлось.

Он прошел мимо нас по своим делам, а я подумал - чего ему здесь надо? Ведь его дела - не здесь, а на шоссе. Обеспечивать безопасность дорожного движения.

Чуть в сторонке, возле какого-то бревенчатого сооружения, вроде бани, стояла машина с буквами «ДПС» на борту. Гаишник сел в нее и будто исчез, его из-за руля не стало видно - такой он был маленький. Как он поедет-то? Ему, при его росточке, стоя надо машину водить.

Но ничего, справился. И умчался, напылив колесами на яблони и другие окрестные деревья.

Мы отдали ведро Ирине Петровне, еще раз поблагодарили ее за яблоки.

– Кончатся - опять приходите, - радушно сказала она.
– У нас их полно, не выбрасывать же.

– К вам даже гаишники за яблоками ездят, - с фальшивым уважением сказал хитрец Алешка.

– Это не ко мне, - отмахнулась Ирина Петровна, - не за яблоками. Это к мужу. По делам. Пациент. У него хронический насморк.

У него еще и насморк, с жалостью подумал я.

– И бессонница, - вдруг добавил вполголоса Алешка, словно прочитав мои мысли.
– Мелкий и болезненный.

Но в голосе его не было сочувствия.

Глава VIII

СВЕТ В НОЧИ

– Знаешь, что?
– сказал Алешка.
– Мне в голову мысль пришла.

Пусть уйдет, хотелось мне сказать, не держи ее. Потому что я знал: за мыслью у Алешки сразу идет действие. И, как правило, решительное и не всегда похвальное. С точки зрения родителей.

Не дождавшись ответа, Алешка продолжил:

– Давай проверим, кто по ночам в монастыре ревет, а? Боишься? Прямо скажи.

Ну как старший брат прямо скажет младшему, что он чего-то боится? Вот и я так же.

– А как мы проверим?
– спросил я.