Доктрина шока
Шрифт:
Оказалось, что мы прибыли в самый современный и тихий госпиталь из всех, что я когда-либо могла видеть. В отличие от медицинских учреждений, забитых эвакуированными, в Медицинском центре Окснера — который обещает «заботу о здоровье при спокойствии духа» — докторов, медсестер и санитаров было намного больше, чем пациентов. На самом деле тут было всего несколько пациентов в белоснежной чистой палате. Моментально меня поместили в отдельную просторную комнату, где моими ранами и синяками занялась небольшая группа медиков. Три медсестры моментально доставили меня в рентгеновский кабинет, чтобы сделать снимок шейного отдела позвоночника, а вежливый доктор-южанин удалил мелкие осколки стекла из ран и наложил несколько швов.
Человеку, хорошо знакомому с
Через пару часов я могла бы покинуть это заведение, если б не полная темнота над городом. «А самая главная проблема, — сказал мне частный охранник в вестибюле, где мы оба коротали время, — это наркоманы. У них ломка, и они пытаются пробраться в аптеку».
Поскольку аптека была крепко заперта, мне пришлось попросить обезболивающее у любезного врача-стажера. Я спросила его, что тут происходило в разгар катастрофы. «Слава Богу, это было не в день моего дежурства, — ответил он. — Я живу за городом».
Я спросила, пошел ли он добровольцем помогать в какие-либо временные убежища. Этот вопрос, кажется, застал его врасплох и немного смутил. «Это мне не приходило в голову», — был его ответ. Я быстро сменила тему разговора, перейдя, как мне казалось, к относительно нейтральному вопросу о судьбе Благотворительного госпиталя. Он получал настолько мало средств, что с трудом функционировал и до урагана, и поговаривали, что после катастрофы он, возможно, будет закрыт. «Лучше бы его снова открыли, — сказал стажер. — Мы же не можем лечить эту публику здесь».
Оказалось, этот любезнейший юный доктор и все чудеса медицинской помощи, которые я только что увидела, были воплощением той культуры, которая сделала возможными ужасы урагана «Катрина», культуры, в силу которой утонули беднейшие жители Нового Орлеана. Выпускник частного медицинского института и стажер частного госпиталя, этот доктор привык не рассматривать лишенных страховки, преимущественно афроамериканских обитателей Нового Орлеана как своих потенциальных пациентов. Это положение существовало до катастрофы и сохранилось даже тогда, когда ураган превратил Новый Орлеан в гигантскую приемную скорой помощи: врач сочувствовал эвакуированным, но это не изменило его установки — он все равно не мог увидеть в них своих потенциальных пациентов.
Когда разразился ураган «Катрина», резкое отличие между двумя мирами — миром Медицинского центра Окснера и миром Благотворительного госпиталя — внезапно привлекло внимание всех граждан США. Экономически защищенные люди уехали из города, сняли номера в отелях и начали звонить в свои страховые компании. 120 тысяч жителей Нового Орлеана, не имеющих машин, должны были рассчитывать на помощь государства. Они ждали, когда их вывезут, но помощь не приходила. Они подавали отчаянные сигналы SOS и делали плоты из дверец холодильников. Эти факты потрясли мир, потому что, хотя мы уже привыкли к неравенству в вопросах доступности медицинской помощи или качества школьного образования, все по инерции продолжали думать, что это неравенство не касается катастроф. Все были уверены, что государство — по меньшей мере в богатой стране — должно прийти на помощь людям в момент стихийного бедствия. События в Новом Орлеане показали, что это распространенное убеждение — вера в то, что на момент катастрофы правила жесткого капитализма временно отменяются, все объединяют свои усилия и государство работает на полную мощь, — уже устарело, причем от него отказались без публичных дискуссий.
Какой-то короткий период в две-три недели подавал надежды, что бедствие в Новом Орлеане вызовет кризис в этой экономической логике, которая в силу безжалостной атаки на государственный сектор усугубила катастрофу для многих людей. «Ураган продемонстрировал плоды лжи и мистификаций неолиберализма на одном примере раз и навсегда», — писал политолог Адольф Рид-младший, уроженец Нового Орлеана 3 . Все разоблачительные факты прекрасно известны: это плотины, которые никогда не ремонтировались, это неработоспособная система общественного транспорта, получающая слишком мало средств, или такая мера подготовки к стихийному бедствию, как раздача DVD, которые сообщали людям, что в случае урагана им следует покинуть город.
Это также работа Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям (FEMA), лаборатории администрации Буша, которая воплощала идею правительства, где все функции выполняют корпорации. Летом 2004 года, более чем за год до урагана «Катрина», штат Луизиана подал заявку в FEMA о выделении средств для разработки всестороннего плана действий на случай сильного урагана. Заявка была отклонена. «Смягчение последствий катастроф» — профилактические правительственные мероприятия, позволяющие ограничить разрушительную силу бедствия, — так называлась одна программа, упраздненная Бушем. Однако тем же самым летом FEMA заключила контракт на 500 тысяч долларов с частной фирмой Innovative Emergency Management, которая должна была разработать план на случай «катастрофических последствий урагана в юго-восточной Луизиане и Новом Орлеане» 4 .
Частная компания не жалела средств на свою работу. Она привлекла более сотни экспертов, а когда деньги кончились, то снова обратилась к FEMA; в итоге стоимость ее труда повысилась до одного миллиона долларов. В результате компания создала детальный план массовой эвакуации, куда входило множество вопросов, скажем, как распределять воду или как научить население находить пустые стоянки, которые можно немедленно превратить во временное место пребывания эвакуированных. Все эти мудрые советы не были использованы, когда разразился не воображаемый, а настоящий ураган. Отчасти это объясняется тем, что через восемь месяцев после того, как подрядчик завершил свой отчет, никакие меры не были приняты. «На реализацию этой программы не было денег», — объяснял Майкл Браун, возглавлявший на тот момент FEMA 5 . Эта история типична для государства, созданного Бушем, где существует, с одной стороны, слабый, лишенный средств и недееспособный государственный сектор, а с другой — богатая корпоративная инфраструктура. Когда речь идет об оплате труда подрядчиков, деньги никто не считает, но когда надо финансировать базовые функции государства, оказывается, что казна пуста.
Как оккупационная администрация США в Ираке оказалось пустой оболочкой, так и ураган «Катрина» продемонстрировал, что федеральное правительство имеет такую же природу и в самой Америке. Его разительное отсутствие показал тот факт, что FEMA, похоже, не знала, где находится гигантский купол новоорлеанского стадиона, на котором стояли 23 тысячи человек без пищи и воды, хотя СМИ всего мира уже несколько дней об этом говорили.
Это зрелище, которое колумнист газеты New York Times Пол Крюгмен назвал «правительственной немощью», вызвало мировоззренческий кризис у некоторых идеологов свободного рынка. Один из таких кающихся адептов, Мартин Келли, писал в своем знаменитом эссе: «Рухнувшие под напором стихии плотины Нового Орлеана имеют последствия для неоконсерватизма не менее глубокие, чем разрушение Берлинской стены — для коммунизма в советских странах. Надо надеяться, что теперь для всех сторонников этой идеологии, включая и меня, настанет время размышлений об ошибке наших программ».