Доктрина шока
Шрифт:
С приближением намеченного срока вторжения в Ирак американские СМИ по заданию Пентагона занимались «нагнетанием страха». За два месяца до начала войны канал CBS News начал выпуск новостей с таких слов: «Это называют "день А". Буква "А" означает авианалет с бомбардировками столь опустошительными, что солдаты Саддама больше не смогут или не захотят сражаться». Далее перед зрителями выступил Харлан Ульман, создатель доктрины «Шок и трепет». Он сообщил, что «это будет комплексное воздействие, подобное ядерному взрыву в Хиросиме — оно займет не дни и недели, но считанные минуты». В заключение ведущий передачи Дэн Ратер заверил аудиторию: «Наш репортаж не содержал информации, которая могла бы, по мнению Министерства обороны, оказать пользу иракской армии» 19 . Он мог бы пойти дальше и сказать, что эта передача,
Граждане Ирака, которые смотрели подобные жуткие передачи по контрабандному спутниковому телевидению или разговаривали по телефону с родственниками, находящимися за границей, на протяжении месяцев воображали себе кошмары «Шока и трепета». Даже само название доктрины стало сильным психологическим оружием. Будет ли это страшнее, чем в 1991 году? Если американцы действительно думают, что Саддам обладает оружием массового поражения, не сбросят ли они на нас атомную бомбу?
Один из ответов на подобные вопросы был дан за неделю до вторжения. Пентагон пригласил военный отдел пресс-службы Белого дома на специальное турне на военно-воздушную базу Эглин во Флориде, чтобы присутствовать при испытании бомбы МОАВ — официально это аббревиатура для выражения «массированный объемно-детонирующий заряд» (Massive Ordnance Air Blast), хотя военные расшифровывают его как «мама всех бомб». При весе 8,2 тонны это мощнейшее в мире неядерное взрывное устройство, которое, по словам Джейми Макинтайра из CNN, порождает «облако в форме гриба высотой в три километра — и на вид, и по ощущениям это подобно ядерному взрыву» 20 .
В своем репортаже Макинтайр сказал, что, даже если бомба не будет взорвана, сам факт ее существования «способен нанести сильнейший психологический удар» — тем самым молчаливо признавая собственное участие в нанесении удара. Подобно тому как это делают с допрашиваемыми, жителям Ирака продемонстрировали орудия пытки. В той же передаче министр обороны Дональд Рамсфельд пояснил: «Наша цель — показать мощь коалиции столь очевидным образом, чтобы у иракской армии не осталось ни малейшего желания сражаться» 21 .
Когда война началась, жители Багдада были подвергнуты массовой сенсорной депривации. Органы восприятия города одно за другим начали отключать, начиная со слуха.
Вечером 28 марта 2003 года, когда американские войска приближались к Багдаду, от разрывов бомб загорелось здание Министерства связи и четыре городских телефонных узла: мощные противобункерные бомбы заставили замолчать миллионы багдадских телефонов. Этим дело не кончилось, всего было разрушено 12 телефонных узлов, так что к 2 апреля в Багдаде практически не осталось ни одного работающего телефона 22 . В ходе налета были разрушены радио- и телевизионные трансляторы, и теперь багдадские семьи, забившиеся по домам, не могли знать, что же происходит у них за дверью.
Многие иракцы говорят, что отсутствие телефонной связи было самым мучительным психологическим испытанием в период бомбардировок. Слышать взрывы вокруг, испытывать действие ударных волн, не имея возможности позвонить любимым людям, живущим неподалеку, или успокоить напуганных родственников за границей, было сущей мукой. Журналистов в Багдаде буквально осаждали толпы отчаявшихся местных жителей, которые умоляли одолжить на секунду телефон со спутниковой связью или набрать номера, чтобы позвонить брату или дядюшке в Лондон или Балтимор. «Скажите им, что все в порядке! Передайте, что мать с отцом живы! Передайте привет! Скажите, чтобы не беспокоились!» 23 К тому моменту аптеки города распродали запасы снотворных и антидепрессантов и в городе невозможно было достать валиум.
Затем город был лишен зрения. «Не было слышно взрывов, ничто не изменилось после вечерних бомбардировок, но пятимиллионный город в одно мгновение погрузился в ужасную бесконечную ночь», сообщала 4 апреля газета Guardian. Темноту
При жестоких допросах на первом этапе, чтобы сломить волю пленного, у него отбирают всю одежду и любые предметы, которые помогают ему чувствовать свое Я; их называют «предметами бытового обихода». Часто вещь, представляющая особую ценность для узника, — Коран, фотография любимой — подвергают особо пренебрежительному отношению. Этим узнику говорят: «Ты никто, ты станешь таким, каким мы захотим». Это лишение человека его достоинства. Иракцы пережили этот процесс на уровне общества, поскольку у них на глазах оскверняли их важнейшие учреждения, а их историю забрасывали в грузовики и вывозили. Бомбардировки нанесли Ираку кровавые раны, но куда хуже было не останавливаемое войсками оккупантов мародерство, которое уничтожило самое сердце страны.
Газета Los Angeles Times писала: «Сотни мародеров крушили древние керамические сосуды, опустошали витрины, набивая карманы золотом и древними вещами в Национальном музее Ирака, где были представлены памятники первой человеческой цивилизации. В результате 80 процентов из 170 тысяч бесценных экспонатов было утеряно» 25 . Национальная библиотека, где хранились экземпляры книг и докторских диссертаций, когда-либо публиковавшихся в Ираке, превратилась в черные руины. Из Министерства по делам религии исчезли рукописные Кораны тысячелетней давности, а от здания остался лишь обгорелый остов. «Мы потеряли наше национальное наследие», — сказал один багдадский преподаватель 26 . А местный торговец говорил о разграблении музея такими словами: «Это была душа Ирака. Если музей не вернет себе похищенных сокровищ, мне будет казаться, что похитили часть моей души». Археолог Чикагского университета Макгуайр Гибсон сказал, что это «похоже на лоботомию. Устранена глубинная память всей культуры, культуры, существовавшей на протяжении тысячелетий» 27 .
Часть ценностей удалось спасти, главным образом благодаря усилиям религиозных деятелей, которые организовали спасение ценностей, когда мародерство еще было в полном разгаре. Однако многие иракцы до сих пор уверены, что лоботомию им сделали намеренно — это входило в планы Вашингтона по хирургическому удалению сильной, имеющей глубокие корни культуры, чтобы заменить ее собственной образцовой моделью. Семидесятилетний Ахмед Абдулла сказал корреспонденту газеты Washington Post: «Багдад — это мать арабской культуры, а они хотят стереть нашу культуру с лица земли» 28 .
Организаторы войны немедленно указали на то, что грабеж произвели сами иракцы, а не войска оккупантов. И, разумеется, Рамсфельд не планировал разграбить Ирак, однако он ничего не сделал для предотвращения мародерства и не пытался его остановить, когда грабеж начался. Эти ошибки невозможно объяснить обычным недосмотром.
Во время Войны в Заливе 1991 года грабежу подверглись 13 музеев Ирака, так что были все основания предположить, что бедность, ненависть к старому режиму и обстановка хаоса неизбежно приведут к мародерству (стоит также добавить, что за несколько месяцев до начала войны Саддам выпустил из тюрем заключенных). Крупнейшие археологи предупреждали Пентагон о необходимости выработать специальную стратегию для защиты музеев и библиотек еще до вторжения, и 26 марта Пентагон выпустил меморандум, в котором перечислялись «в порядке важности 16 объектов в Багдаде, которые крайне необходимо охранять». Национальный музей стоял в списке на втором месте. Кроме того, Рамсфельду напоминали о необходимости послать в город вместе с войсками международную полицию для обеспечения общественного порядка, но и этот совет проигнорировали 29 .