Долг чести
Шрифт:
Дугал закрыл глаза — они все еще слезились от дыма и жары. Молния ударила точно в середину крыши, разнесла в щепки несущую балку. Загорелись запасы сена на чердаке. Амбар вспыхнул мгновенно.
Слава Богу, дождь лил как из ведра. Иначе от амбара остались бы одни головешки.
Под навес забежал Шелтон, провел грязной рукой по лицу, оставляя на щеках черные полосы.
— Лошади в сарае. Тесновато, но они, кажется, понимают: так для них лучше всего.
Дугал кивнул.
Ночью, услышав крик Софии, он впопыхах натянул брюки,
София тоже выбежала во двор. Энгус вслед за ней. Все тут же промокли до нитки. Дугал закричал, чтобы она уходила, но она бросилась на помощь Шелтону. Вдвоем они вывели лошадей, пока Дугал с Энгусом пытались спасти амбар.
Вода ручьем стекала с крыши. Дугал протянул руки, смывая грязь и копоть.
— Спасибо за помощь, Шелтон. Если бы не ты, лошади бы погибли.
— Я делал свою работу. Как неожиданно налетела гроза! Я уже засыпал — небо было совершенно ясное. Откуда она взялась?
Дугал не ответил. Он позволил себе увлечься, и страсть взяла верх над осторожностью. Вот что из этого вышло! Он посмотрел на окно спальни Софии. Какая она была вчера! Страстная, одержимая желанием. Просто дух захватывало. Неудивительно, что он потерял власть над собой. Эту ночь ему не забыть никогда. И не потому, что их соитие было невероятно прекрасным. Просто наконец он встретил женщину под стать себе. Такую же страстную, отважную, как и он сам. Женщину, которой у него не будет. Помимо его воли все эти дни их тянуло друг к другу. А он сделал все, чтобы избежать этой связи.
Она солгала ему, и он, сам того не желая, лишил ее невинности.
Сквозь зубы Дугал пробормотал:
— Шелтон, на рассвете мы уезжаем.
— Вчера вы говорили то же самое. И позавчера тоже. И два дня назад.
— На сей раз решено окончательно.
Шелтон посмотрел на распахнутые двери амбара, откуда все еще тянуло дымком:
— Хорошо, что это ваш амбар.
— Тут нет ничего моего. Я все проиграл в карты.
— Ха! Так вот из-за чего вы взбеленились. А я-то удивлялся. Землю вы проиграли тоже?
— Я потерял все.
Все, что имело значение.
Дугал посмотрел на окно Софии. Не следует ли ему попрощаться? Вежливость требует… Но у него не хватало духу. Он оставит записку, а потом пришлет слугу, чтобы оценил, во сколько обойдется постройка нового амбара.
Черт побери, ну почему он не сдержался?! Он повернулся к Шелтону:
— Ты вытащил из огня наши пожитки? Когда я прибежал, пристройка уже горела вовсю.
— Да, я вытащил почти всю одежду.
— Отлично. Энгус обещал, что нам обоим приготовят ванну. Значит, когда, мы отправимся спать, от нас не будет нести как от головешек.
— Очень мило с его стороны, — радостно отозвался Шелтон. — А про еду он ничего не говорил?
— Мэри подаст мясо и сыр.
— Тогда я отправляюсь на кухню. Вы
— Дождусь, пока дым не выветрится полностью. Нужно убедиться, что пожар не повторится.
— Хотите, я…
— Не надо. Я виноват, мне и сторожить.
Шелтон сдвинул брови:
— Вы не могли предвидеть, что молния ударит в амбар.
— Но мог сдержать гнев. Должен был!
— Милорд, вы…
— Приятного аппетита. Мне и здесь хорошо. — Поймав озабоченный взгляд слуги, Дугал твердо сказал: — Иди же.
Шелтон вздохнул:
— Как скажете, милорд. Проглочу кусочек и прибегу обратно.
Слуга ушел, а Дугал вернулся в амбар. Сквозь огромную дыру в потолке лил дождь. С пола поднимались колечки дыма. Везде валялись бревна и доски — разбитые, дочерна обугленные. Все вдребезги, как его гордость.
Он всегда уходил не оглядываясь.
Из окна спальни София наблюдала, как Дугал исчез в недрах амбара. Она хотела крикнуть ему, чтобы был осторожнее. Но он не станет слушать. Никаких дружеских жестов не примет. Даже не взглянет на нее.
София видела лицо Дугала на пожаре и поняла: он винит себя в том, что случилась беда. То же чувствовала и она. Ведь ей было известно о проклятии. Тем не менее она намеренно разозлила его, вот он и не выдержал.
Черт, надо было подумать заранее! Но она проявила легкомыслие, и Дугалу пришлось взвалить бремя вины на свои плечи. А ведь это она виновата…
София хотела поговорить с ним, но каждый раз, когда их глаза встречались, ледяной холод его взгляда сковывал ей язык. Завтра. Завтра она улучит момент, когда он будет один, и они поговорят. Может быть, он поймет, почему она повела себя так…
Но не сейчас. София смотрела, как он исчезает в дверях амбара, и тоска сжала ей сердце. Он намерен уехать. Она видела это по решительному развороту плеч, уверенной походке.
Она вдруг почувствовала, что ее ладонь намокла от слез. Оказывается, она плачет!
Губы задрожали. София отскочила от окна и бросилась ничком на постель. Тут она дала волю слезам. Подушка приглушила ее отчаянные рыдания.
Этой ночью к Рыжему явилась Беатрис. Как всегда, она проскользнула в комнату, когда он крепко спал.
Как она прекрасна, Беатрис! Он безошибочно угадал, что это именно она, хотя свет, исходящий от ее лица, не давал рассмотреть ее черты. Рыжему было достаточно почувствовать присутствие жены, услышать ее мелодичный голос, когда она шепнула, что следит за ним и по-прежнему любит его.
Как всегда во время таких посещений, Рыжий испытывал и счастье, и боль. Тоску одиночества и радость видеть ее снова. Снова вспоминал все, чем владел, и все, что потерял.
Она парила в воздухе над его постелью. Развевались складки ее белоснежных одежд, золотые волосы окружал ореол яркого света — как на картинке в старой Библии его матери.