Долг грабежом красен
Шрифт:
– И ты, урод, принялся проливать кровь ни в чем не повинных людей, основываясь лишь на показаниях какого-то залетного мокрушника, который только что побывал в руках у ментов?! Да ты просто параноик!
Сатаров спокойно выслушал гневную речь Полунина, сделал большой глоток из своего фужера, затем не спеша подошел к дубовому секретеру, открыл один из его ящиков и, достав оттуда какую-то папку, швырнул ее на стол, стоящий в центре гостиной.
– Не ори, Иваныч. Вот еще одно доказательство твоих намерений, – произнес
– Что это? – спросил Полунин, подойдя к столу и взяв папку в руки.
– Это проект реорганизации компании, в результате которой я должен был стать одним из мелких акционеров, лишившись даже блокирующего пакета. При этом предполагалось, что всю дополнительную эмиссию акций скупите ты и Томашевский. Здесь все расписано поэтапно, что для этого надо будет сделать. А в конце стоит твоя подпись. И после этого ты говоришь, что ничего не замышлял против меня?
Полунин с удивлением поглядел на документ, после чего, посмотрев на Сатарова, спросил:
– Кто тебе передал этот проект?
– Я, – послышался знакомый Полунину голос.
Он обернулся и увидел, что около двери стоит подполковник милиции Бирюков.
– Это я передал ему этот документ.
Бирюков прошелся по комнате и остановился рядом с Сатаровым.
– Вы оставили его вице-губернатору Симонову в качестве своего предложения, когда встречались в его кабинете с Томашевским.
Полунин неожиданно улыбнулся и произнес:
– А вот, похоже, появился и главный режиссер всего этого спектакля длиной в полтора года. И, к стыду своему, я об этом узнал только сейчас. До этого у меня были только догадки.
– Оставьте их при себе, Владимир Иванович, – холодно произнес Бирюков. – Сейчас не время и не место говорить о прошлом. У нас слишком мало времени и слишком много нужно сделать, чтобы обеспечить себе спокойное будущее.
– Отчего же, Константин Матвеевич, – не согласился Полунин, – лично я, например, только и живу прошлым, потому что не уверен, что у меня есть будущее. Я часто вспоминаю, например, те слова, которые вы мне постоянно говорили, да и не только мне. Я думаю, все присутствующие в этой комнате слышали вашу любимую фразу о том, что вы призваны обеспечить в городе порядок и спокойствие.
– Да, это действительно так, – подтвердил Бирюков, – и я стараюсь это делать по мере своих сил и возможностей.
– Конечно, конечно, Константин Матвеевич, – усмехнулся Полунин, – никто вас не упрекнет в том, что вы не стараетесь. Однако мало кто подозревал, что под этим вы имеете в виду кладбищенский порядок, – тон Полунина стал жестче, в глазах появилась ненависть. – Именно там царит подлинное спокойствие. И именно туда вы отправили немало с вашей точки зрения беспокойных людей, мешающих вам.
Лицо Бирюкова побледнело от бушевавшей в нем ненависти. Крылья его длинноватого носа нервно задергались.
– Ну, довольно! – рявкнул он. – Я давно слушаю этот бред! Хватит! Быстро говорите, где документы, которые вы должны были принести, и где сейчас находится Лобников.
– Не командуй здесь, Костя, – небрежно произнес Сатаров, обращаясь к Бирюкову, – это мой дом, и я здесь хозяин. Поэтому пусть Иваныч скажет все, что он хочет.
В голосе Сатарова чувствовались категоричность и раздражение уже достаточно выпившего человека. Бирюков неприязненно посмотрел на Сатарова и произнес:
– Я тебе не Костя, и ты здесь давно уже не хозяин, и если тебе позволяли играть эту роль, то сейчас у меня нет для этого ни времени, ни сил. Слишком многое поставлено на карту. И судьбы влиятельных людей зависят от того, получим мы эти документы или нет.
– Да ты что, охерел, что ли, мент поганый? – Сатаров, слегка качнувшись, шагнул в сторону Бирюкова. – Я сейчас тебе рога поотшибаю. Я тебя, козла, поил, кормил все это время вместе с твоим дружком Симоновым и всей вашей верхушкой! И я не для того на вас ухлопал столько бабок, чтобы ты в меня сейчас пальцем тыкал.
Бирюков и Сатаров стояли друг против друга, готовые сцепиться врукопашную.
Однако, к удивлению Сатарова, Романенков, стоявший все время в стороне, подошел к Бирюкову, встав рядом с ним, и хладнокровно произнес:
– Олег, зря ты горячишься, не ко времени это. Константин Матвеевич прав – нужно дело сделать, а потом будем разбираться.
– И ты тоже, сука, с ним заодно?! – в ярости прокричал Сатаров. – Да я сейчас вызову охрану, и она вас тут обоих замочит на глазах Иваныча!
– Охрана будет слушаться только меня, – спокойным тоном ответил Романенков. – А я в последний раз тебя предупреждаю – кончай этот базар и давай заниматься делом. Иначе мы все здесь – и я, и ты, и Константин Матвевич – в лучшем случае сядем на нары.
– От кого, от кого, а от тебя, Романыч, я этого не ожидал, – произнес Сатаров и, допив мартини, поставил фужер на стол. – Ну так я сейчас безо всякой охраны вам обоим башку проломлю! Для бывшего каратиста это пара пустяков!
Сатаров уже сделал движение в сторону Бирюкова и Романенкова, но его неожиданно остановил Полунин.
– Не надо, Олег, не стоит, – произнес Владимир, подойдя вплотную к Сатарову. – Может, ты и был раньше чемпионом по карате, но Бирюков прав – сейчас ты никто и, похоже, хозяин в этом доме не ты. И уже давно.
Полунин сунул в руки Сатарова папку с документами, которую держал, и усталым голосом сказал:
– Это фальшивка, Олег. Это не тот проект, который я оставил Симонову и Томашевскому, когда встречался с ними в Администрации. В моем проекте твои интересы были вполне защищены, тебе же подсунули хорошо сработанную фальшивку. Они воспользовались твоей подозрительностью и доверчивостью одновременно. Ты поверил бумажке, даже не проверив ее подлинность.