Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах
Шрифт:
Работа по организации связи между Нью-Йорком и Москвой протекала в атмосфере постоянного риска. Советская Россия в то время находилась в кольце блокады, и любая попытка связаться с ней была сложным и опасным делом. Мне приходилось принимать и отправлять наших курьеров, а также выезжать в другие страны за секретной почтой [17] . Но, несмотря на все трудности, связь между советским представительством в Нью-Йорке и Наркоминделом действовала.
Поездки наших курьеров с почтой из Европы в Нью-Йорк или в другие порты США были, как уже говорилось, крайне опасными, так как за всеми приезжими сыскная полиция установила неусыпную слежку. Возник вопрос о том, чтобы во избежание возможных провалов поискать другой маршрут для наших курьеров. Выбор пал на один из портов Мексики. Этот путь был более продолжительным, но менее опасным.
17
Работу Б. С. Шапика в советском представительстве Л. К. Мартенс характеризовал впоследствии следующим образом: «…т. Шапик… выполнял по моим заданиям весьма ответственные поручения секретного характера по сношениям полпредства с Советской Россией. В то время, когда РСФСР подвергалась жесточайшей блокаде со стороны капиталистических государств, исполнение этих поручений было весьма рискованным и опасным мероприятием. Они всегда выполнялись тов. Шапиком превосходно и с большим личным мужеством…» (Прим. сост.)
Необходимо было срочно организовать в Мексике группу из смелых и мужественных людей, которым можно было бы доверить такое ответственное поручение. В связи с этим мы и обратились к мексиканским товарищам с просьбой об оказании помощи в организации такой группы.
Нужно отдать должное мексиканским друзьям. Они отнеслись к нашей просьбе с пониманием и благожелательностью, проявив себя настоящими интернационалистами, истинными друзьями молодой республики Советов. Сердечностью и теплотой было проникнуто их письмо от 26 ноября 1919 года. Вот его текст в переводе с английского:
«Мой дорогой Мартенс!
Мне доставит удовольствие оказать Вам помощь в вопросе отправления Ваших писем на Кубу. Мы имеем адреса некоторых организаций, но не всех. Письма я отправил одному из наших товарищей, которому можно доверить. Он уроженец США, был с нами в Мексике некоторое время и будет добросовестно выполнять поручения.
Будьте уверены, что мне всегда доставит удовольствие оказать Вам услугу, и я готов в любое время сделать для Вас все, что в моих силах, для дела коммунизма.
Никогда, ни на одну минуту не буду колебаться в деле оказания Вам помощи…» [18]
18
АВП СССР, ф. 507. оп. 5, п. 3. д. 28. л. 8.
В декабре 1919 года Л. К. Мартенс получил сообщение из Москвы о том, что ему была отправлена очередная почта в Мексику. Было решено, что за почтой поехать должен я, с тем чтобы совместно с мексиканскими товарищами на месте решить все вопросы, связанные с дальнейшим получением почты из Европы и переправкой ее в Нью-Йорк.
Поездка в Мексику была необходима еще и потому, что, как мы убедились, наши мексиканские друзья не очень-то заботятся о конспирации: они послали в Нью-Йорк почту со случайным человеком и, сами того не желая, подвергли все дело ненужному риску.
После того как были уточнены место и день встречи с мексиканским товарищем, я выехал в город Веракрус, один из крупнейших портов Мексики, где должна была состояться наша встреча.
Моя профессия моряка, наличие соответствующих документов давали мне возможность поступить на работу на один из пассажирских пароходов, которые регулярно курсировали на линии Ныо-Йорк — Веракрус. Однако наняться на пароход оказалось не так-то просто. Тогда пришлось прибегнуть к старому, испытанному средству.
В баре, где моряки любят посидеть после работы за кружкой пива, мне удалось познакомиться с неким боцманом, угостив его парой кружек пива и хорошей сигарой. Вскоре я был зачислен в состав экипажа пассажирского парохода, шедшего в Веракрус. Работу, правда, пришлось выполнять тяжелую, грязную, но выбирать, как говорится, не приходилось.
Прибыли в Веракрус. Встреча с товарищем должка была состояться вечером. В назначенный час я пришел к условленному месту. Но… прождал несколько часов, и никто не явился. Не явился он, увы, и в течение последующих дней, пока пароход стоял в порту. Как видно, с ним стряслась беда. Меня мучил вопрос: где почта? Не попала ли она в руки врагов? В день отхода парохода пришлось послать телеграмму Мартенсу о том, что встреча не состоялась.
С большим огорчением я возвратился в Нью-Йорк без почты. По приезде тут же доложил Л. К. Мартенсу по телефону о своем прибытии.
Разговаривая по телефону с Людвигом Карловичем, я по его голосу не смог уловить, обеспокоен ли он неудачей. Но меня это не удивило, мы хорошо знали его исключительную выдержку и спокойствие.
Поздно ночью на квартире наших друзей, которой пользовались только в случае крайней необходимости, мы встретились с Мартенсом. Я с большим волнением шел на это свидание, у меня теплилась надежда, что за время моего пути Мартенс, получив телеграмму из Веракруса, немедленно свяжется с мексиканскими товарищами и, может быть, даже получит от них сведения о том, что случилось с курьером…
— Ну-ка, Борис, расскажите о ваших переживаниях: наверное, вы здорово волновались из-за провала встречи, а? — встретил меня Людвиг Карлович. Увидев в его глазах ласковую улыбку, я приободрился.
— Мне сообщили из Мехико, — продолжал Мартенс, — что за тем лицом, с кем вы должны были встретиться в Веракрусе, была установлена слежка, и это заставило его воздержаться от свидания. Ничего не поделаешь!..
Далее Мартенс спросил:
— А не смогли бы вы на том же пароходе вторично поехать в Веракрус? Не страшновато? Ведь выполнить это задание будет значительно сложнее.
— Страшновато, конечно, — чистосердечно признался я. — Иной раз попадаешь в такие ситуации, что становится не по себе. Однако, надеюсь, и на сей раз все обойдется благополучно.
Мартенс задумался.
— В молодые годы, — сказал он, — и мне приходилось выполнять довольно рискованные поручения. Все на нервах… Что поделаешь, такова участь всех революционеров… Но надо уметь быстро реагировать и находить выход из любого положения.
На этом наша беседа закончилась. Она запомнилась мне надолго. Через несколько дней пароход взял курс на Веракрус.
Вскоре после прибытия в порт встреча с мексиканским товарищем наконец состоялась. Это был человек лет тридцати, крепкого телосложения, с мужественным и приятным лицом, моряк. Знание английского языка облегчило наше общение. Когда было сказано все, что надо, мой новый знакомый сообщил, что моя встреча с нужным человеком состоится в следующую ночь. Одновременно он предупредил меня, что я должен суметь уйти с парохода на всю ночь.
На следующий день вечером мы с моряком встретились и долго шли по каким-то темным улицам, пока не дошли до окраины. Здесь, на отшибе, стоял одинокий дом с садом, окруженный высоким забором с воротами. Вошли во двор. Нам сделали знак сесть в закрытую машину, стоящую тут же. Мы сразу же помчались куда-то и ехали долго в направлении столицы — Мехико. Наступила темнота. Мой спутник время от времени разговаривал с шофером по-испански. Я сидел молча. А в голову лезли всякие мысли. Думал о том, куда забросила меня судьба. Кругом незнакомые люди, чужой язык, все незнакомо, все чуждо. Не знаю я и того, с кем должен скоро встретиться. Найду ли с ним общий язык? Но какое-то предчувствие говорило, что все кончится хорошо.