Долг. Мемуары министра войны
Шрифт:
В довершение всего сенатор Левин предпринял углубленное расследование обращения с задержанными (я думал, что это очередная атака на Рамсфелда), а также выразил обеспокоенность в связи с издевательствами над заключенными в Афганистане, где войсками командовал именно Маккристал. Левин сообщил мне, что имеется сорок пять заявлений о неправомерных действиях подчиненных Маккристала и что он, Левин, собирается вызвать Маккристала на сенатские слушания. Я тщательно изучил роль Маккристала в ситуации с Тиллманом и обвинения в жестоком обращении с заключенными, проконсультировался с Малленом и другими сотрудниками и принял решение добиваться повышения Стэна.
По слухам, Маккристал претендовал на несколько четырехзвездных позиций, в том числе на должность главы Командования специальных операций, на пост руководителя Центрального командования и в качестве преемника Петрэуса в Ираке. Тем не менее я полагал, что первым шагом хорошо было бы убедить сенат утвердить кандидатуру Маккристала на спокойную штабную должность, которая позволит ему,
76
Директор Объединенного штаба – трехзвездный генерал, фактически помощник председателя ОКНШ; если воспользоваться бизнес-терминологией – исполнительный директор. Кандидатура директора предлагается председателем ОКНШ, одобряется министром обороны и утверждается сенатом.
В феврале 2008 года мы приступили к реализации плана. Сенатор Маккейн первоначально выступал против Маккристала из-за «дела Тиллмана», а Левин был против из-за упомянутого расследования случаев пыток заключенных. Словом, сенатский комитет по делам вооруженных сил намеревался заблокировать кандидатуру Маккристала. Я сказал президенту: «Маккристал – один из героев нынешних войн, и если мы не будем сражаться за него, то за кого вообще бороться?» И мы бросились в бой. Утверждение, которое сопровождается нападками и обвинениями, способно обескуражить даже мужественного солдата, поэтому я позвонил Стэну в начале июня и сообщил, что на основе собственного опыта гарантирую – это все политика, любой старший офицер, который воевал в Ираке и Афганистане, скорее всего столкнется в сенате с подобным позорным отношением к себе. Я прибавил, что мы с президентом готовы отстаивать его кандидатуру. На заседании комитета по делам вооруженных сил (который крайне редко проводит слушания о назначениях на должности для трехзвездных генералов) Маккристал четко и ясно ответил на все вопросы сенаторов. В августе он стал директором Объединенного штаба. Путь к еще большей ответственности и четвертой звезде был открыт, и звезда нашла его менее чем через год.
Из примерно сорока миллионов мужчин и женщин, которые служили в вооруженных силах США со времен Гражданской войны, менее 3500 человек были удостоены медали Почета, высшей воинской награды Соединенных Штатов, причем около 60 процентов получили ее посмертно. На мой взгляд, мы незаслуженно обходили почестями участников войны в Ираке и Афганистане, где было столько примеров героизма и самоотверженности. Президент Буш, думаю, испытывал горькое разочарование из-за того, что ему никак не представлялось возможности наградить этой медалью хотя бы одного героя, сумевшего остаться в живых. Однажды я спросил Кьярелли, почему так мало рекомендаций на медаль Почета. Он сказал, что медали «чересчур вольно» раздавали во Вьетнаме и нынешние офицеры твердо решили «поднять планку». Лично он полагает, что планку задрали чрезмерно высоко.
Поэтому представление на медаль Почета, поступившее в мою канцелярию, вызвало всеобщий интерес. Сотрудники министерства читали и перечитывали наградной лист и не скрывали своей радости. Не важно, жив представленный к награде или нет, стандарты документирования жесткие: необходимо несколько свидетельств очевидцев, карты, фотографии, а также заверенные отчеты по результатам проверок. Требования для награждения суровы, но справедливы: «Не должно быть места сомнению или возможности ошибки в присуждении этой награды». Как правило, наградной лист проходит множество этапов согласования и утверждения. К тому времени, когда рекомендация ложится мне на стол, любые сомнения устраняются, и исключений здесь почти не бывает.
Одно из таких исключений оказалось на моем столе в середине 2008 года – представление к медали Почета сержанта корпуса морской пехоты США Рафаэля Перальты, проявившего мужество, героизм и самопожертвование в ходе второй битвы за Фаллуджу 15 ноября 2004 года. Перальта вызвался добровольцем на зачистку местности; когда он распахнул дверь четвертого по счету дома, в него несколько раз выстрелили из АК-47. Двое других морских пехотинцев ворвались внутрь, и тогда боевик, скрывавшийся в доме, бросил гранату; ее взрыв, несомненно, убил бы всех, но Перальта, по словам очевидцев, накрыл гранату собственным телом. Он погиб, но остальные морские пехотинцы остались живы. Представление к награде получило одобрение всей цепочки командования, в том числе министра ВМС и председателя Объединенного комитета начальников штабов. Тем не менее в сопроводительной документации имелись отрицательные заключения от судебно-медицинской комиссии и заместителя министра по кадрам и боеготовности. В результате я лично опросил нескольких старших офицеров в цепочке командования сержанта Перальты и, с учетом единодушной поддержки всего руководства министерства,
После того как я подписал эту рекомендацию, мне сообщили, что генеральному инспектору министерства [77] подана жалоба: дескать, Перальта не мог сознательно совершить действия, которые спасли жизнь двум морским пехотинцам, и поэтому не заслуживает высшей воинской награды. Генеральный инспектор намеревался провести расследование, если только я сам не разберусь с жалобой. После консультаций с рядом высокопоставленных руководителей Пентагона, в том числе с Майком Малленом, я решил, что единственный способ все выяснить, не поднимая шума, – назначить специальную комиссию для рассмотрения жалобы. Председателем стал отставной генерал, один из командиров международных сил в Ираке, также в комиссию вошли кавалер медали Почета в отставке, нейрохирург и два патологоанатома. Комиссия получила доступ ко всей имеющейся информации, включая подробные медицинские заключения; опросила многочисленных экспертов; провела реконструкцию события и изучила представленные доказательства. Вывод, под которым подписались все члены комиссии, гласил: учитывая характер ранения, Перальта не мог сознательно накрыть гранату своим телом. У меня не оставалось выбора, и я отозвал свою подпись на наградном листе. Возможно, когда-нибудь появятся дополнительные свидетельства, будет проведен повторный анализ, критерии награждения посчитают выполненными и сержант Перальта все-таки удостоится медали Почета. Но и без нее нет ни малейших сомнений, что он был героем.
77
Генеральный инспектор министерства обороны – руководитель отдела, который выполняет контрольно-ревизионные функции, а также проводит внутренние расследования по различным направлениям деятельности министерства.
Каждый день на протяжении четырех с половиной лет вопросы, подобные этим, вставали передо мной, требовали внимания, рассмотрения и решения. Почти все они так или иначе затрагивали жизнь и карьеру мужчин и женщин, которые верой и правдой служили нашей стране. Некоторые решения отдавались болью в сердце, некоторые я принимал с удовольствием, ибо они сулили только хорошее и тем, кого непосредственно касались, и мне самому. По вечерам, когда жена спрашивала меня, как прошел мой день, я обычно отвечал: «Одна беда за другой».
Глава 8
На рубеже
Быть министром обороны мне не нравилось. Как говорят солдаты, слишком много камней в моем вещмешке: войны за рубежами США, войны с конгрессом, война с моим собственным министерством, кризис за кризисом… А самое главное – мне постоянно приходилось посылать молодых мужчин и женщин навстречу опасности. Бывая в зонах боевых действий, своими глазами видя чудовищные условия, в которых они вынуждены были жить, встречая их в госпиталях, составляя письма с соболезнованиями их семьям, присутствуя на похоронах, я чувствовал, что ноша непомерно тяжела. В книге «Команда соперников» Дорис Кернс Гудвин рассказывает о военном министре президента Линкольна, Эдвине Стэнтоне: после принятия решения, которое могло привести к гибели солдата, он «был найден за своим столом – сидел, уткнувшись лицом в ладони, и его грузное тело сотрясалось от рыданий. «Боже, помоги мне исполнить свой долг. Боже, помоги мне исполнить свой долг», – повторял он тихим, сдавленным голосом…» Я выписал эту цитату и положил листок в ящик своего стола.
Выше я уже писал, что для меня быть министром означало разрываться между любовью и войной – под «любовью» подразумеваются мои чувства к нашим солдатам. В 2008 году я начал рассказывать солдатам и офицерам в зонах военных действий (и в других местах), что ощущаю ответственность за них, как если бы они были моими собственными сыновьями и дочерями. Я ничуть не преувеличивал. Ничто не радовало меня сильнее простого «спасибо» от солдата, и ничто не злило больше, чем когда я узнавал, что с кем-то из военнослужащих несправедливо или дурно обошлись пентагоновские бюрократы. Мои старшие военные помощники тратили огромное количество времени, помогая конкретным молодым мужчинам и женщинам в военной форме, которые сталкивались с равнодушием или с пренебрежением; о подобных случаях обычно я узнавал из писем, адресованных на мое имя, или из средств массовой информации, или слышал «от первого лица» на встречах с солдатами. Установить новые стиральные машины на отдаленной передовой оперативной базе в Афганистане, помочь молодому морскому пехотинцу, страдающему от посттравматического стресса, справиться с бюрократическими рогатками – никакая проблема не была для меня слишком мелкой, слишком тривиальной, слишком, если угодно, посторонней. Я хотел, чтобы наши парни и девушки знали: я сделаю все возможное, чтобы помочь им, – и надеялся, что об этом постепенно узнают во всех частях и подразделениях. Еще я хотел подать пример: если я могу выкроить время, чтобы попытаться помочь одному-единственному солдату, то, Богом клянусь, то же самое в состоянии сделать все прочие представители власти. И я понимал, что моя всепоглощающая любовь к военнослужащим и чувство ответственности за них, равно как и мое искреннее убеждение, что мы должны победить во всех войнах, побудят меня остаться на министерском посту, если новый президент о том попросит.