Долг
Шрифт:
— Ужасные слова, — произносит она, кладя руку мне на запястье. — Пожалуйста, не говори, что ты в это веришь.
Я отодвигаю руку.
— Конечно же, нет.
Не совсем.
Неудивительно, что после этого я едва могу доесть свою еду, и единственное, что хорошо - это половина бутылки вина, которую я разделила с Кристиной, и главным образом потому, что я пью большую часть. Сейчас лишь три часа дня, но мне очень хочется исчезнуть.
К сожалению, Марк и все, что у нас было, не осталось на заднем плане. Все снова всплыло, и мне приходиться думать об этом. Я чувствую его
Я познакомилась с Марком через общих друзей. Линн, женщина, которая ходила в мой класс йоги, мы быстро подружились. В конце концов, она переехала в Лондон, но успела познакомить меня с Марком. У него всегда была подружка - серийный моногам, как описывала его Линн - пока однажды он не оказался один.
Он завоевал меня с помощью обаяния. Мне нравилось, как приятно он выглядел в костюмах и что он действовал так, словно владел миром, и кому-то вроде меня повезло узнать его. Когда вы не уверены в себе, и я, конечно, тогда была именно такой, подобный мужчина решит все ваши проблемы. Я определенно была захвачена идеей отношений с мужчиной, у которого в жизни порядок, чем на самом деле самим Марком.
И я знала его. Довольно хорошо. Я любила его. И верила, что он любил меня, по крайней мере, в течение первых двух лет. Но иногда искра, которую вы видите в глазах другого, исчезает. И вам приходится бороться сильнее, чтобы она снова появилась. Отношения - это работа, я знаю это, но всегда должны присутствовать любовь и уважение. Нет необходимости менять весь свой мир, чтобы другой человек осознал, что вы нужны ему.
Я всегда хотела ребенка, которого можно было бы любить, как способ исправить прошлые ошибки, и я подумала, что, если забеременею, это исправит все между мной и Марком. Соединит нас, сделает сильной, стабильной семьей, которую я всегда хотела.
Вскоре я поняла, что это не так, и поняла это слишком поздно.
Ребёнок бы изменил все.
И теперь Марк явно двинулся дальше, или, может быть, он продолжал жить давным-давно. Полагаю, то же самое можно сказать и про меня. У меня просто не было другой кандидатуры. У меня вообще не было плана.
— Знаешь, хорошо, что ты не с ним, — говорит Кристина позже, когда мы едем домой. — Имею в виду, слава богу, ты не вышла за него замуж.
Я фыркаю. Моя голова прижата к окну.
— Об этом и речи не было.
— Вы даже никогда не поднимали эту тему?
Пристально смотрю на нее.
— Я же тебе говорила. Самое большее, что я получила от него, что хотя бы отдаленно символизировало чувства - ожерелье, и это было много лет назад. Когда мы обсуждали будущее, он всегда говорил, что ему надоело планировать будущее для других людей, что он просто хотел оставить наше на волю судьбы, — в то время это звучало романтично, но теперь я понимаю, это была отговорка.
— В любом случае, — говорит она, — это не имеет значения, потому что теперь ты понимаешь, что он за козел. Неприятно говорить такое, но он, вероятно, все это время трахал и эту цыпочку.
Волна унижения накрывает меня. Я вздыхаю.
— Вполне возможно.
В тот вечер во время ужина с Ли и Кристиной я молчу, мой разум все еще занят мыслями о Марке, сеансе физической терапии и всем, что ждет меня в будущем. Я словно бегаю по кругу и не могу сойти с него. Когда ужин заканчивается, вместо того, чтобы посмотреть с ними новости, как обычно делаю, я направляюсь наверх в кровать, мне необходимо побыть одной.
Я открываю окно, небо - нечеткая голубая дымка, и делаю глубокий вдох, пытаясь быть благодарной. В воздухе ощущается ранняя осень, витает аромат сухих листьев и холодных ночей.
«Тебя не должно быть здесь, — шепчет тихий голос в моей голове. — Ты должна была умереть. Ты этого заслуживаешь».
Голос часто говорит мне такое. Мне хочется спорить. Бороться за свою ценность. Я так устала игнорировать его. Вина выжившего - так Пэм описала это на первой встрече. Чувство, что мы тоже должны были умереть, что мы не заслуживаем жить или в нас нет ничего особенного, чтобы нас пощадили.
Дело в том, что всю свою жизнь я сражалась с виной выжившего. С того времени, когда Кристине было всего пять лет, а мне было десять, я чувствовала себя никем, лишь обузой за то, что выросла, оставшись невредимой. Так что в этом не должно быть ничего нового.
Но такое ощущение, что все это происходит впервые.
У меня начинает болеть голова, нога горит. Я беру «Перкоцет» и ложусь на кровать, даже не переодеваясь и не накрываясь одеялом. Для этого требуется слишком много сил, а у меня их практически не осталось.
Если тебе понадобиться компания, ты знаешь, где меня найти.
Слова Кейра всплывают у меня в голове, как и в последние несколько ночей.
Последнее, чего я хочу - признать, что нуждаюсь в ком-то.
Я сильная. У меня есть доспехи. Пуленепробиваемое сердце и железная решимость.
Мне никто не нужен.
Но, конечно же, правда в том, что в моей броне есть щели. У моего сердца - трещины. И сталь покрывается ржавчиной по краям.
Мне нужен кто-нибудь.
Может быть, даже он.
Мой незнакомец.
Глава 5
Кейр
Автомобиль подпрыгивает на дороге, создавая клубы пыли, поднимающиеся высоко в воздух. Льюис называет их «дьявольскими хвостами», и они распускаются над бесплодным ландшафтом, сигнализируя, что кто-то едет. Или идет.
Тот сигнал, в котором мы не нуждаемся.
Горы находятся на расстоянии, достаточно далеко, и нам не нужно беспокоиться о снайперах или о том, что попадем в засаду, но, даже в этом случае, наши машины выделяются в пустыне, как аномалия. Та, к которой страна на данный момент привыкла, но все равно аномалия. Эта часть Афганистана бесплодна и настолько непригодна для жизни, что она забирает жизни. Вот как я это вижу. Все люди, которые умерли в горных пещерах, в деревнях, на дорогах. Обе стороны. Слишком много смертей. Эта земля высосала души.